Избранное - [187]

Она погасила сигарету, прикрыла глаза то ли от утомления, то ли чтобы сосредоточиться.

— Должен же быть какой–то выход, — сказал Сабир.

— Конечно. Пока сидела за решеткой, все думала об этом.

Впервые в жизни он почувствовал, как поколебалась его вера в мать. А она продолжала:

— Долго думала, а после убедила себя: нельзя мне настаивать на том, чтоб сохранить тебя. Нельзя, покуда это не на пользу тебе.

Его черные глаза пристально вглядывались в нее с немым вопросом. А она тихо сказала тоном признанного поражения:

— Ничего ты не понимаешь. И правильно. Государство конфисковало и тебя, когда конфисковало мои деньги. Потеряла я на тебя права. Поняла это в тот день, когда прочитали приговор. Это значит… что ты должен меня покинуть, — сказала она, судорожно глотнув воздуха.

— Как это?! Куда? — в голосе его прозвучало возмущение.

— К отцу… — чуть слышно ответила она.

В растерянности он вскинул сросшиеся брови, воскликнул:

— К моему?!

Мать кивнула головой.

— Но он же умер! Ты мне сама говорила, что он умер еще до того, как я родился.

— Говорила… Неправда это.

— Так он жив?! Просто невероятно. Мой отец жив. — Он смотрел на нее с негодованием. — Но почему ты скрывала?

— О–о–ох… вот она расплата…

— При чем тут это? Разве я не имею права спросить?

— Какой отец мог бы устроить тебе хотя бы подобие той счастливой жизни, что я тебе дала?

— Конечно, конечно. Я разве не согласен?

— Ну так и не осуждай меня, сынок. Подумай, как его разыскать.

— Разыскать?

— Да. Я говорю о человеке, женщиной которого стала тридцать лет назад. А потом уж не слышала ничего о нем.

В смятении он нахмурился и как–то сник.

— Мам… Что же все это значит?

— Что значит? А то, что я тебе подсказываю выход из твоего положения.

— А может, он уже умер.

— А может, и жив.

— Да… и что же? Всю жизнь искать, не зная, существует ли он на свете?

— Так ведь и узнаешь в поисках… Все же лучше, чем сидеть без денег и работы, без надежды.

— М-да, мне не позавидуешь. Ну и ситуация…

— Ну, придумай что–нибудь другое. Стать сутенером, вымогателем, гангстером? Чего не избежать, того не избежать.

— Но как? Где я его найду?

Мать глубоко вздохнула. Тяжко было возвращаться к прошлому.

— Имя его записано в твоем свидетельстве о рождении: Сайед Сайед Рахими. Тридцать лет назад… Он любил меня. Было это в Каире.

— В Каире! А может, и в Александрии тоже?

— Я понимаю. Это твоя главная проблема — отыскать его.

— А почему он сам меня не искал?

— Он не знает о твоем существовании.

Сабир нахмурился, в глазах — угрюмый протест.

— Обожди, сынок, не смотри на меня так. Выслушай до конца. Он — господин. Знатная особа в полном смысле этого слова. Богатству, влиянию его предела нет. А в те времена был всего лишь студентом университета, представляешь?

Он слушал, глядя на мать с некоторым холодком.

— Любил меня… Я была девчонкой красивой, но беспутной. Содержал меня тайно, в золотой клетке.

— Женился на тебе?

— Да. У меня до сих пор есть свидетельство о браке.

— И потом развелся?

— Сбежала я, — ответила она со вздохом.

— То есть как?!

— Удрала после стольких лет близости. Беременная. С самым что ни на есть простолюдином сбежала.

Сабир покачал головой в изумлении:

— Невероятно…

— Да уж, теперь ты скажешь, что я виновата, впутала тебя в историю.

— Да нет же! Уже все выяснили! Но тебя–то он искал?

— Кто его знает? Я перебралась в Александрию и больше ничегошеньки о нем не ведала. Частенько, бывало, думала встретить его хоть в одном из своих заведений. Но ни разу не довелось. Вот так… Он слабо ухмыльнулся, спросил:

— И вот спустя тридцать лет ты уговариваешь меня его искать?

— Господи! Да и на худшее уговаривать станешь, когда беда припрет. У тебя–то хоть будут документы и фотографии, свидетельство о браке, в том числе и в мечети. Впрочем, сам увидишь, что ты — вылитый он.

— Надо же, сохранила документ и фотографию.

— О тебе думала, сынок. Сама–то я из бедноты родом, на иждивении одного шантажиста росла. А уж когда мне повезло, я постаралась сделать тебя хозяином.

— А все же от старых воспоминаний не отделалась. Резким движением руки она стряхнула пот с лица и шеи.

— Сначала нелегко было, а потом решила, что так будет правильно, словно внутренний голос подсказал мне, к чему дело придет.

Он растерянно мерил комнату шагами, потом остановился возле кровати и спросил:

— А вдруг он отречется от меня?

— Ну что ты? Кто же откажется иметь сыном такого прекрасного юношу?

— Каир — большой город, а я в нем не бывал, — задумчиво произнес Сабир.

— А кто говорит, что он обязательно в Каире? Может, в Александрии, Асьюте или в Даманхоре. Он ведь меня не извещал о своих делах — где он, что он, холостой или женатый. Одному Аллаху ведомо.

Он сердито махнул рукой.

— Как можно рассчитывать на то, что я нечаянно наткнусь на него?

— Конечно, дело нелегкое. Но и невозможного тут ничего нет. Можешь расспросить в полиции, у юристов. Нет такой важной персоны, у которой в Каире не было бы своего угла.

— Можно в трубу вылететь, пока его разыщешь.

— Поэтому нельзя медлить с поисками. Он немного подумал, прежде чем спросить:

— Думаешь, он стоит того, чтобы ради него идти на все эти хлопоты?

— Конечно. Не сомневайся. Под крылышком у него ты найдешь почет и уважение. Он избавит тебя от этой унизительной зависимости от кого бы то ни было. Устроит тебя на работу. Не придется тебе становиться ни вымогателем, ни преступником. В конце концов победишь, сынок.