В 1988 г. египетский романист Нагиб Махфуз стал лауреатом Нобелевской премии. Впервые высшей мировой литературной награды удостоен литератор, пишущий по–арабски. И хотя этого события ждали — Махфуз давно уже и у себя на родине, в Египте, и в других арабских странах, а также в Европе и Америке, где его много переводят и изучают, считается лучшим арабским романистом, — оно все же оказалось неожиданным. Арабская общественность восприняла его с радостью и расценила как признание не только таланта и заслуг перед литературой самого писателя, но и значения общего вклада современной арабской литературы в мировую культуру XX века. Признание тем более важное, что до недавнего времени за пределами арабского мира пользовалась известностью в основном лишь арабская литература средних веков, одарившая человечество бесценными художественными памятниками.
И вот теперь дается высокая оценка и достижениям арабской литературы нашего времени в лице достойнейшего ее представителя.
Всем своим творчеством, всей жизнью, отданной бескорыстному служению литературе, Нагиб Махфуз заслужил эту награду. За полвека неустанного, подвижнического труда написано более сорока книг, в которых, как в зеркале, отразился путь исканий всей арабской прозы XX столетия.
Секрет неиссякающей творческой энергии Нагиба Махфуза кроется не только в его громадном природном таланте, приумножаемом потрясающей работоспособностью, но и в такой глубинной черте его личности, как неколебимая вера в высокую нравственную миссию литературы, в долг писателя нести людям свое слово и в действенную силу этого слова.
И еще одно важнейшее свойство Махфуза–художника — присущее ему острое чувство времени, способность к сопереживанию. О чем бы ни шла речь в его романах, в какие бы отдаленные исторические или легендарные времена ни переносилось их действие, в них всегда бьется пульс сегодняшней жизни. Махфуз всегда пишет «на злобу дня», ставит самые актуальные, всех волнующие вопросы, и это неизменно привлекает к нему читателей, вызывает полемику вокруг каждой его новой книги. В умении соединять злободневное и вечное — залог постоянного обновления его творчества. Несмотря на проходящие годы, на смену поколений в литературе, изменения эстетических представлений и колебания литературной моды, ветеран Махфуз остается в авангарде литературного движения.
Нагиб Махфуз родился 11 декабря 1911 года в семье средней руки чиновника, в одном из старых, сохранивших средневековый облик кварталов Каира Гамалийе. Улицы в Гамалийе, как и в соседних кварталах, настолько узки, что на них не всегда разойдутся два впряженных в повозки мула. Окна двух — и трехэтажных домов забраны деревянными решетками — маш–рабийями, которые не позволяют заглянуть внутрь дома, но служат удобными наблюдательными пунктами обитателям домов, желающим видеть, что происходит на улице. Некоторые дома не имеют машрабий — на улицу выходят лишь большие, источенные временем деревянные двери с медными кольцами вместо ручек.
В этой части города находится большинство каирских мечетей, от самых древних Ибн Тулуна и аль-Азхара до более поздних, но все равно насчитывающих по нескольку веков святого Хусейна (где, по преданию, захоронена его голова), мамлюкских султанов Калауна и Баркука. На ведущей к аль-Азхару — мечети и университету — и к Хан аль-Халили — рынку ремесленных изделий — улице Моски возвышается серое каменное здание Гурийи, огромного караван–сарая, выстроенного в конце XV века султаном аль-Гури. Ныне, уже в 60–х годах нашего века, оно переоборудовано в помещение для художественных выставок и театральных представлений.
В этих местах и сейчас еще остались, а в начале века они насчитывались десятками, завии — дома различных суфийских братств.
Торговцы, от самых бедных, торгующих вразнос яйцами, апельсинами, дешевыми сладостями, до богатых владельцев магазинов шерстяных тканей, антикварных и ювелирных изделий, исполненные достоинства, не выпускающие из рук четок шейхи и нищие калеки, ремесленники, чиновники, содержатели кофеен и парикмахерских, заменивших старые цирюльни, составляют пестрое население этих кварталов, этих переплетающихся, извивающихся, неожиданно упирающихся в тупики бесчисленных улочек.
Отец Нагиба был чиновником, и в нем, как во многих людях его поколения, свидетелях и участниках египетской буржуазно–националистической революции 1919 г., пылкий патриотизм и радикализм политических взглядов уживались со строгим консерватизмом нравственных воззрений. В доме часто повторялись рассказы о событиях революции, а имя ее лидера Саада Заглула было окружено величайшим почтением. Единственным чтением в семье служили газеты и книги религиозного содержания.
В Гамалийе Нагиб окончил религиозную школу — куттаб — и поступил в начальную школу. Когда ему было двенадцать лет, семья перебралась в другой квартал Каира, Аббасию, где отец купил небольшой дом. Но всю жизнь Махфуз любит бывать в Гамалийе, бродить по ее улочкам, возвращаться воспоминаниями к местам и событиям своего детства.
В Аббасии сложилась та компания сверстников — соседей и соучеников, связь с которой Махфуз сохранил на долгие годы. Это была уже другая среда, с другими интересами. В Аббасии не было религиозных школ — куттабов. Зато процветал футбол. Ребята гоняли мяч на площадке, окруженной зарослями кактусов, и ходили смотреть матчи профессиональных команд в Национальном клубе. Спорили о любимых футболистах и радовались тому, что на футбольном поле можно безнаказанно бить англичан. Казармы английских оккупационных войск располагались в самом центре Аббасии, и это постоянно подогревало патриотические чувства подростков.
