Избранное - [82]

Не могу, не могу писать! Дурацкая Привычка! Хватаю шапку — и марш на улицу. Учреждения уже извергают толпы чиновников. Обед. Обмениваюсь приветствиями. Время от времени слышу позади себя шепот:

— Вот он, вот счастливец!

— Где? Почему ты раньше не сказал, чтоб я мог поглядеть на него?

Я улыбаюсь в усы и в блаженном упоении беззаботно помахиваю тростью. Очень приятно, но сейчас, в данную минуту, у счастливца нет денег на одну сигарету. Спасибо, что в харчевню я в свое время внес аванс и обеспечен хотя бы питанием. Обедаю, осыпаемый любезностями. Прекрасно, но табак? Да еще после обеда! Рядом сидят двое приятелей, но они, как назло, не курят. Им хорошо! Они ушли, а я заказал кофе. Что дальше? Как я сделаю первый глоток кофе, не вдохнув табачного дыма? Но — о счастье! — с сияющим лицом торопливо возвращается один из только что покинувших меня приятелей и восторженно шепчет мне:

— Скорей, скорей, если хочешь увидеть нечто интересное, скорей беги на улицу.

Хватаю шапку, оставляю кофе и выскакиваю на улицу. Сердце подсказывает мне, что это за «нечто интересное». Да, у окна «Славянской беседы» стоит она… Ботеро!..{94} Восторг, мой друг, но папироску бы сейчас, одну только папироску! Однако я лишь думаю об этом, не говорю.

— Помнится, я должен тебе пять левов. На вот пока два, а остальные вечером.

Эти слова произнес еще один из моих друзей, проходя мимо. Ему пришлось дернуть меня за руку, потому что я загляделся… догадываетесь, на кого?

Взял я эти два лева, и если бы кто увидел меня в этот момент, то счел бы обладателем двух миллионов. Купил я себе табаку, вернулся в свою келью, разрезал листы новой книги — и закурил… Благодарю тебя, создатель! Найдется ли кто счастливей меня? Хорошо, что я не учитель софийской начальной школы: тем и на соль денег не дают!..

София, 27 октября 1895 г.

Перевод К. Бучинской.

ЕСЛИ УЖ И ОН НЕ СИМПАТИЧЕН, ТОГДА..

Слово мое о господине Сесе́{95}. И, как вы думаете, что так неотразимо привлекает меня в этой личности? Искренность. Да, да. Искренность и, главное, твердость убеждений. Что на уме, то и на языке, а что на языке, то и на деле. Важна, конечно, и сущность убеждений. Убеждения ведь есть и у бандита, да мне-то они к чему? Господин же Сесе́ — человек передовой. Запомните это как следует. Принципы его основаны на законах эволюции, которые он сводит к двум положениям: «еще не время» и «сейчас самое время». Он фанатик этих принципов и готов поддерживать их ценой собственной головы. (Впрочем, если обстоятельства поставят перед «эволюцией» букву «р», господин Сесе́, оставив голову в покое, начнет поддерживать свои убеждения ногами.) И как отзывчива к эволюции его душа! Он эволюционирует не по дням, не по часам, а буквально по секундам. Обернется в вашу сторону, оглянется вокруг и шепнет таинственно на ухо: «В этом все зло», тут же прильнет к другому уху и в сладостном упоении, полузакрыв от блаженства очи, вздохнет: «В этом спасение».

Ну, прямо зацеловать его до смерти! Особенно, если увидишь и услышишь его в священном здании{96} (на котором одно время красовалась надпись «В единении — сила», а сейчас готовится новая надпись «Замолчите, ребята!»{97}), если, говорю, услышишь его в этом здании, когда он начнет изливать свои чувства к «Тому, кто является залогом нашего счастья и благоденствия, к Тому, кого весь болгарский народ считает своим спасителем, к Тому, кого мы должны боготворить, к Тому, кого…». Попробуй потягайся с ним! Как хлынут эти сердечные излияния — куда там Ниагарский водопад! Настоящий потоп, черт его побери! Как возведет свои благочестивые очи к небесам да начнет колотить себя в грудь — триста дервишей за пояс заткнет… И нет сомнения, что главный и единственный мотив его действий — благо народа. Ну как же, иначе и быть не может. Благо народа и… арестантов. Оно, конечно, ни одного болгарина не найдешь, который не заботился бы о благе ближнего, однако важно, кто как понимает это благо. Вот в чем вопрос.

А кто осмелится утверждать, что господин Сесе́ не проник в самое сердце народное, особенно после того как мы слышали его трогательную речь, произнесенную 13 декабря{98}. (Опять это проклятое число…) Кто осмелится оспаривать его понимание истинных народных нужд и чаяний? Никто. Разве нам всем не ясно теперь, как божий день, в чем именно заключено счастье и величие нашего народа? Разумеется, стало ясно после того, как господин Сесе́ торжественно провозгласил:

— Счастье и величие Болгарии заключаются в возведении грандиозных прачечных, конюшен и дворцов!

Коротко и ясно, словно ножом отрезано: дворцы — и все тут!

— Стыдно, господа, жалеть деньги на дворцы…

Истину глаголет человек. Может ли быть что-нибудь более постыдное, чем жалеть деньги на дворцы? Ну, ладно там дворцы, а жалеть деньги на прачечные? Подумать только: на прачечные! Когда на какие-то школьные библиотеки отпускается целых 40 тысяч левов, что стоит выделить ничтожную сумму в 50 тысяч левов на прачечную, в которой будет стираться белье Того, который… и так далее…

— Покроем, господа, всю Болгарию дворцами!..

Ну, раз сказано покрыть ее дворцами, так и покроем, что тут плохого? Спросите меня, и мне, не знаю почему, больше нравится жить во дворце, чем в полуразвалившейся хибарке. Не думаю, чтоб и крестьяне были против. Ведь господин Сесе́ так добр, что берет на себя все заботы по возведению дворцов. Ну что же, скажем спасибо ему и будем ждать.