Избранное - [13]

«Ну и дубина же ты! — рассердилась госпожа, — не поверишь, что тебе двадцать лет. Одно слово — старик!»

Он все еще притворялся, будто ничего не понимает.

«Ты думаешь, я позвала тебя только затем, чтобы растирать мои ноги?» — спросила она напрямик, пожирая Ти Фео взглядом, и потом обрушилась на него с грязной бранью.

Страх и стыд — это все, что он испытал от первой встречи с женщиной. А позднее его тоже никто не любил. Вот почему чашка похлебки, принесенной Тхи Но, так его растрогала. И Ти Фео впервые подумал, что человек человеку не обязательно враг, люди могут быть и друзьями.

Когда Ти Фео покончил с супом, Тхи Но взяла у него из рук чашку и снова наполнила ее. Ти Фео почувствовал, что весь покрылся испариной. Он вытер рукавом пот с лица, шмыгнул носом и, улыбнувшись, снова принялся за еду. Сокрушенно качая головой, Тхи Но с жалостью смотрела на него. На Ти Фео нахлынули воспоминания далекого детства, ему захотелось, как малому ребенку, покапризничать перед Тхи Но, ему, который только и умел скандалить, биться о стенку головой да бросаться на людей с ножом. Трудно было поверить в это. А может быть, где-то в самых дальних тайниках его души всегда жили порядочность и доброта? Или это болезнь сделала его таким? Немощные люди часто оказываются добрыми, потому что жестокость — преимущество сильных. А где теперь его сила? Внезапная болезнь сломила Ти Фео, и им все более овладевала смутная тревога. Что станется с ним, когда он не сможет ни угрожать, ни грабить? Как тогда жить? Ведь он только потому и берет верх над другими, что способен на преступление, на подлость. Но когда-нибудь сила ему изменит, что же станет с ним? Какое это счастье быть порядочным человеком, как все! Тхи Но поможет ему. Они будут жить вместе, мирно и дружно, и тогда Ти Фео перестанут считать злодеем. Честные люди не будут его сторониться и примут в свое общество, где все решается по справедливости. Ти Фео с волнением глянул на Тхи Но. Она по-прежнему молчала и улыбалась. У Ти Фео отлегло от сердца.

— Хочешь, будем жить вместе? — спросил он.

Тхи Но ничего не ответила, только ноздри ее, толстые и красные, раздулись, от чего нос показался еще толще. Однако у Ти Фео это не вызвало неприязни.

— Перебирайся-ка ко мне, вдвоем веселее будет! — добавил он тоном, против которого, как ему казалось, было невозможно устоять.

В ответ Тхи Но с притворной строгостью сверкнула глазами. Ти Фео звонко рассмеялся. Когда он бывал трезв, смех его не был таким страшным, а Тхи Но нашла его даже приятным. Луковая похлебка подействовала благотворно. Ти Фео ободрился и ущипнул Тхи Но, да так, что она подскочила.

— Вчерашнее-то помнишь, а?..

Тхи Но ответила тумаком, давая понять, что не потерпит вольностей. Ти Фео нашел это очень забавным и загоготал во все горло — такая рожа, а еще ломается! — и изо всей силы ущипнул ее повыше колена. Тхи Но не выдержала, с воплем бросилась на Ти Фео, обхватив его за шею, повалила на землю. О, они отлично обходились без поцелуев, да и кому охота целовать губы, растрескавшиеся, как земля на рисовом поле во время засухи, или лицо, похожее на изрезанную вдоль и поперек кухонную доску? У народа есть множество других, более действенных способов выразить свои чувства: например, ущипнуть или дать хорошего тумака. Это куда проще и понятнее… Словом, они решили, что из них выйдет прекрасная пара.

Пять дней и пять ночей провела Тхи Но в хижине Ти Фео, покидая ее лишь ненадолго, чтобы подработать на пропитание. Отвращение к вину у Ти Фео прошло, но он старался пить поменьше, отчасти ради экономии, а главное, потому, что новое чувство вытеснило прежнюю страсть. Ведь женщина тоже опьяняет. Однако на шестой день Тхи Но вдруг вспомнила, что у нее есть родная тетка, которая как раз сегодня должна вернуться домой. И она решила: любовь любовью, но сперва надо узнать, как посмотрит на это родственница.

Вначале тетка смеялась, потому что думала, что племянница шутит. Но потом ей стало страшно: Тхи Но на все способна. Она выйдет замуж за этого бандита и опозорит весь их род и память предков. При этой мысли тетка содрогалась от злости. А может быть, ей просто стало обидно за свою долгую и одинокую жизнь старой девы! На Тхи Но обрушился поток брани. Поневоле сохранившая добродетель тетка беспощадно поносила беспутную племянницу. Какое неприличие! Уже за тридцать, а все никак не остепенится! Кто на четвертом десятке ищет мужа? Кто? Скажи на милость! И потом, разве вымерли все мужчины в деревне, что надо брать в мужья безродного бродягу? Слыханное ли дело?! Выходить за хулигана и скандалиста! Силы небесные! Позор-то, позор какой! Тетка вопила как помешанная, взывая к душам предков, и, тыча пальцем прямо в лицо племяннице, бросала ей ядовитые упреки:

— Раз уж до сих пор обходилась без мужа, то и дальше как-нибудь проживешь. Нашла за кого идти, за Ти Фео!

Тхи Но слушала, и в ней закипала ярость. Но спорить с теткой нельзя, она старшая. И потом тетке, в ее пятьдесят лет, и подавно нечего мечтать о муже.

Не находя выхода, злость душила Тхи Но. Она чувствовала, что должна ее сорвать, и помчалась к хижине своего любовника. Ти Фео с тоски пил: он не привык ждать и заплетающимся языком стал ругать Тхи Но за то, что та долго не приходила. Из-за этого он и взялся за бутылку. А стоило ему напиться, как брань сама слетала с языка. Тхи Но разозлилась еще пуще. Что она такого сделала? За что он ругает ее? И какое он вообще имеет на это право? Женщина затопала ногами и даже подскочила. Ти Фео показалось это забавным, и он рассмеялся, добродушно покачивая головой. Ах, так он еще смеется! Издевается над ней! Не помня себя от ярости, Тхи Но подбоченилась и, высокомерно вскинув голову и выпятив свои толстые губы, выкрикнула ему в лицо все то, что сама только что услышала от тетки. В первый момент Ти Фео был ошеломлен, но потом пришел в себя и все понял. Он сидел молча, неподвижно, с окаменевшим лицом, на какое-то мгновенье ему почудился запах луковой похлебки… Ярость Тхи Но нашла наконец выход. Женщина чувствовала себя удовлетворенной, ее красные ноздри раздувались победоносно. Покачивая бедрами, она вышла из хижины и отправилась к себе домой. Ти Фео окликнул ее. Как же, жди! Станет она возвращаться! Или она еще не все ему сказала? Ти Фео побежал за Тхи Но, пытаясь ее удержать, но она оттолкнула его с такой силой, что он потерял равновесие и упал. И тут же заорал благим матом: сказалась многолетняя привычка. Подобрав обломок кирпича, он хотел раскроить себе голову, но одумался, был еще недостаточно пьян для этого. Что толку шуметь здесь? Надо идти прямо к этим потаскухам! Расправиться с обеими, а главное, с этой ведьмой — теткой. Если же не выйдет их прикончить, вот тогда и разбить себе голову, созвать народ. А для того, чтобы все хорошо получилось, надо еще выпить, бутылку хотя бы… Но странное дело, Ти Фео пил и совсем не пьянел, только острее ощущал тоску. Ему все время мерещился запах луковой похлебки, и даже винный дух не мог перебить его. Закрыв лицо руками и содрогаясь всем телом, Ти Фео рыдал, потом снова брался за бутылку. Наконец он напился так, что собственное тело стало чужим и непослушным.