Избранное. Исторические записки - [168]
Сцены со сватовством графа Н.А. Самойлова к Александре Римской-Корсаковой напоминают эпизоды сватовства Андрея Болконского к Наташе Ростовой… Происходит любопытная вещь: реальные исторические персонажи проецируются на художественные образы, и «Грибоедовская Москва» кажется фрагментом «Войны и мира»…>55
В эти же годы вынашивается и в 1914 году выходит в свет еще одна семейная хроника – «Декабрист Кривцов и его братья», построенная на основании бумаг семейного архива Кривцовых (переданных Е.Н. Орловой), неизданных дневников Н.И. Кривцова, его писем и ряда официальных документов из «труднодоступных казенных архивов».
Повесть о судьбе трех братьев Кривцовых отразила «коренной перелом в истории русского общества», как писал сам Гершензон в небольшом предисловии. Перелом был осмыслен им психологически – как смена нескольких типов русского дворянства. Старший брат – Николай Иванович – запоздалое дитя еще прошлого века. По масштабу, по фактуре своей личности он должен был родиться в XVIII веке. Это тип «екатерининского» человека. Смешение разнородных влияний – гедонизма и набожности, патриотизма и безудержного, широкомасштабного, несколько авантюрного карьеризма, благородства (рискуя жизнью, спасал раненых французов в Москве) и расчетливости – составляли его незаурядный характер.
Два младших брата – Сергей и Павел Кривцовы – две противоположные судьбы внутри одного поколения. Сергей, скромный артиллерист, неуклюжий и непохожий на барственных Николая и Павла, будет вовлечен в движение декабристов не столько по политическим убеждениям, сколько из-за личных связей – типичная судьба «среднего» декабриста! Другой – типичный человек 30-х годов, прекрасно вписавшийся в бюрократическую систему: «…восемнадцати лет он предстанет пред нами солидным начинающим дипломатом, внимательным в службе, знающим цену и связям с влиятельными лицами, и чинами…»>56
Конец 1910-х годов – сложное, кризисное время для Гершензона. Кризис намечался уже давно, а сопутствующие ему тоска и душевная «тьма» были вечными спутниками писателя. Он мог еще порою думать так: «Этой тоской мой дух, как червь из земли, пробуравливал безмерный слой тьмы вверх – на свободу, к солнцу… Прочь от земли! В духовную, солнечную будущую родину…»>5>7 Однако с годами тоска усугублялась, приобретала характер мироощущения.
Как и для многих, для Гершензона доминантой становится ощущение конца мира. А. Белый приводит в своих воспоминаниях характерную сцену: «…однажды М.О. (М. Гершензон. – В.П.), поставив меня перед двумя квадратами супрематиста Малевича (черным и красным), заклокотал, заплевал, и – серьезнейше выпалил голосом лекционным, суровым:
– История живописи и все эти Врубели перед такими квадратами – нуль!.. – Он мне объяснил тогда: глядя на эти квадраты (черный и красный), переживает он падение старого мира:
– Вы посмотрите-ка: рушится все.
Это было в 1916 году, незадолго до революции»>58.
Кризис старой культуры, по М. Гершензону, был неизбежен. Он ощущал его в самом себе, в своей нарастающей с годами душевной и духовной «обремененности» культурой.
В кругах философско-литературной интеллигенции накануне революции намечались две тенденции: это, условно говоря, оптимисты и скептики. Е.К. Герцык к числу первых относит Вяч. Иванова, Булгакова, Эрна. К числу вторых – Шестова, Бердяева, Гершензона. В это время возникает даже замысел домашнего журнала участников философских собраний. Этот журнал под названием «Бульвары и переулки» (вышел только № 1) и должен был столкнуть в шутливой, домашней игре две эти позиции: выяснилось, что «оптимисты» живут на бульварах, а «скептики» – в кривых переулках!59 И тех и других объединяло, как пишет Е.К. Герцык, «анархическое бунтарство» против предрассудков старого мира, против интеллигентского «либерализма». Надвигающаяся революция, однако, произвела раскол в этой среде: А. Белый так описывает начало «отщепенства» Гершензона от круга своих «кадетских» друзей: «Вернувшись в Россию в 1916 году, я застал его (Гершензона. – В.П.) полевевшим; после февральской революции он первый в кадетском кругу бухнул к ужасу всех:
– Долой войну!»>60
Даже если суждение Белого несколько утрировано, все-таки позиция Гершензона, судя по всему, в первые годы революции резко контрастировала с позицией большой части интеллигенции. Н. Крандиевская вспоминает о горячем споре между А.Н. Толстым и Гершензоном осенью 1917 года:
«Гершензон зашел к нам на минутку и, не снимая пальто, стал высказываться о текущих событиях так „еретически“ и так решительно, что оба мы с Толстым растерялись. Г. говорил о необходимости свернуть фронт, приветствовал дезертирство и утверждал, что только большевикам суждено вывести Россию на исторически правильный путь»>61.
Гершензон единственный из былых «веховцев» остался в Советской России. В начале 1920-х годов он побывал в Германии (приехал лечить свои больные легкие), но долго там не задержался – последние годы жизни он провел в России. Здесь он не просто «доживал свой век» – он включился в бурную деятельность: еще в марте 1917 года он становится организатором Союза писателей и первым его председателем, работает в ГАХНе, РАНИОНе. В. Ходасевич, рассказывая о трудных, голодных годах, пишет о том, что Гершензон никогда «не разыгрывал мученика»: «Скинет вязанку с плеч, отряхнется, отдышится, а потом вдруг – так весело поглядит – и сразу заговорит о важном, нужном, большом, что надумал, тащась куда-нибудь в Кремль хлопотать за арестованного писателя»
Михаил Осипович Гершензон (1869–1925) – историк русской литературы и общественной мысли XIX века, философ, публицист, переводчик, редактор и издатель и, прежде всего, тонкий и яркий писатель.В том входят книги, посвященные исследованию духовной атмосферы и развития общественной мысли в России (преимущественно 30-40-х годов XIX в.) методом воссоздания индивидуальных биографий ряда деятелей, наложивших печать своей личности на жизнь русского общества последекабрьского периода, а также и тех людей, которые не выдерживали «тяжести эпохи» и резко меняли предназначенные им пути.
Михаил Осипович Гершензон – историк русской литературы и общественной мысли XIX века, философ, публицист, переводчик, неутомимый собиратель эпистолярного наследия многих деятелей русской культуры, редактор и издатель.В том входят три книги пушкинского цикла («Мудрость Пушкина», «Статьи о Пушкине», «Гольфстрем»), «Грибоедовская Москва» и «П. Я. Чаадаев. Жизнь и мышление». Том снабжен комментариями и двумя статьями, принадлежащими перу Леонида Гроссмана и Н. В. Измайлова, которые ярко характеризуют личность М. О. Гершензона и смысл его творческих усилий.
Михаил Осипович Гершензон (1869–1925) – историк русской литературы и общественной мысли XIX века, писатель, философ, публицист, переводчик, неутомимый собиратель эпистолярного наследия многих деятелей русской культуры, редактор и издатель. В том вошли преимущественно философские произведения М. О. Гершензона («Кризис современной культуры», «Тройственный образ совершенства». «Ключ веры» и др.), в которых он в краткой и ясной форме эссе и афоризмов пытался сформулировать результаты своих раздумий о судьбах мира и культуры, как они рисовались современнику трагических событий первой четверти ушедшего XX века.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Георг Зиммель (1858–1918) – немецкий философ, социолог, культуролог, один из главных представителей «философии жизни». Идеи Зиммеля оказали воздействие на современную антропологию, культурологию, философию. В том вошли труды и эссе «Созерцание жизни», «Проблема судьбы», «Индивид и свобода», «Фрагмент о любви», «Приключение», «Мода», работы по философии культуры – «Понятие и трагедия культуры», «О сущности культуры», «Изменение форм культуры», «Кризис культуры», «Конфликт современной культуры» и др. Книга рассчитана на философов, культурологов, социологов.
«Время наружного рабства и внутреннего освобождения» — нельзя вернее Герцена определить эту эпоху… Николай не был тем тупым и бездушным деспотом, каким его обыкновенно изображают. Отличительной чертой его характера, от природы вовсе не дурного, была непоколебимая верность раз и навсегда усвоенным им принципам… Доктринер по натуре, он упрямо гнул жизнь под свои формулы, и когда жизнь уходила из-под его рук, он обвинял в этом людское непослушание… и неуклонно шел по прежнему пути. Он считал себя ответственным за все, что делалось в государстве, хотел все знать и всем руководить — знать всякую ссору предводителя с губернатором и руководить постройкой всякой караульни в уездном городе, — и истощался в бесплодных усилиях объять необъятное и привести жизнь в симметричный порядок… Он не злой человек — он любит Россию и служит ее благу с удивительным самоотвержением, но он не знает России, потому что смотрит на нее сквозь призму своей доктрины.
Какую форму может принять радикальная политика в то время, когда заброшены революционные проекты прошлого? В свете недавних восстаний против неолиберального капиталистического строя, Сол Ньюман утверждает, сейчас наш современный политический горизонт формирует пост анархизм. В этой книге Ньюман развивает оригинальную политическую теорию антиавторитарной политики, которая начинается, а не заканчивается анархией. Опираясь на ряд неортодоксальных мыслителей, включая Штирнера и Фуко, автор не только исследует текущие условия для радикальной политической мысли и действий, но и предлагает новые формы политики в стремлении к автономной жизни. По мере того, как обнажается нигилизм и пустота политического и экономического порядка, постанархизм предлагает нам подлинный освободительный потенциал.
Жизнь — это миф между прошлым мифом и будущим. Внутри мифа существует не только человек, но и окружающие его вещи, а также планеты, звезды, галактики и вся вселенная. Все мы находимся во вселенском мифе, созданным творцом. Человек благодаря своему разуму и воображению может творить собственные мифы, но многие из них плохо сочетаются с вселенским мифом. Дисгармоничными мифами насыщено все информационное пространство вокруг современного человека, в результате у людей накапливается множество проблем.
Целью данного учебного пособия является знакомство магистрантов и аспирантов, обучающихся по специальностям «политология» и «международные отношения», с основными течениями мировой политической мысли в эпоху позднего Модерна (Современности). Основное внимание уделяется онтологическим, эпистемологическим и методологическим основаниям анализа современных международных и внутриполитических процессов. Особенностью курса является сочетание изложения важнейших политических теорий через взгляды представителей наиболее влиятельных школ и течений политической мысли с обучением их практическому использованию в политическом анализе, а также интерпретации «знаковых» текстов. Для магистрантов и аспирантов, обучающихся по направлению «Международные отношения», а также для всех, кто интересуется различными аспектами международных отношений и мировой политикой и приступает к их изучению.
Михаил Наумович Эпштейн (р. 1950) – один из самых известных философов и теоретиков культуры постсоветского времени, автор множества публикаций в области филологии и лингвистики, заслуженный профессор Университета Эмори (Атланта, США). Еще в годы перестройки он сформулировал целый ряд новых философских принципов, поставил вопрос о возможности целенаправленного обогащения языковых систем и занялся разработкой проективного словаря гуманитарных наук. Всю свою карьеру Эпштейн методично нарушал границы и выходил за рамки существующих академических дисциплин и моделей мышления.
Люди странные? О да!А кто не согласен, пусть попробует объяснить что мы из себя представляем инопланетянам.
Основой этой книги является систематическая трактовка исторического перехода Запада от монархии к демократии. Ревизионистская по характеру, она описывает, почему монархия меньшее зло, чем демократия, но при этом находит недостатки в обоих. Ее методология аксиомативно-дедуктивная, она позволяет писателю выводить экономические и социологические теоремы, а затем применять их для интерпретации исторических событий. Неотразимая глава о временных предпочтениях объясняет процесс цивилизации как результат снижающихся ставок временного предпочтения и постройки структуры капитала, и объясняет, как взаимодействия между людьми могут снизить ставку временных предпочтений, проводя параллели с Рикардианским Законом об образовании связей. Сфокусировавшись на этом, автор интерпретирует разные исторические феномены, такие как рост уровня преступности, деградация стандартов морали и рост сверхгосударства.
В книге предпринята попытка демифологизации одного из крупнейших мыслителей России, пожалуй, с самой трагической судьбой. Власть подарила ему 20 лет Сибири вдали не только от книг и литературной жизни, но вдали от просто развитых людей. Из реформатора и постепеновца, блистательного мыслителя, вернувшего России идеи христианства, в обличье современного ему позитивизма, что мало кем было увидено, литератора, вызвавшего к жизни в России идеологический роман, по мысли Бахтина, человека, ни разу не унизившегося до просьб о помиловании, с невероятным чувством личного достоинства (а это неприемлемо при любом автократическом режиме), – власть создала фантом революционера, что способствовало развитию тех сил, против которых выступал Чернышевский.
В книге известного литературоведа и культуролога, профессора, доктора филологических наук Валерия Земскова осмысливается специфика «русской идентичности» в современном мире и «образа России» как культурно-цивилизационного субъекта мировой истории. Автор новаторски разрабатывает теоретический инструментарий имагологии, межкультурных коммуникаций в европейском и глобальном масштабе. Он дает инновационную постановку проблем цивилизационно-культурного пограничья как «универсальной константы, энергетического источника и средства самостроения мирового историко-культурного/литературного процесса», т. е.
В книге известного литературоведа и культуролога, профессора, доктора филологических наук Валерия Земскова, основателя российской школы гуманитарной междисциплинарной латиноамериканистики, публикуется до сих пор единственный в отечественном литературоведении монографический очерк творчества классика XX века, лауреата Нобелевской премии, колумбийского писателя Габриэля Гарсиа Маркеса. Далее воссоздана история культуры и литературы «Другого Света» (выражение Христофора Колумба) – Латинской Америки от истоков – «Открытия» и «Конкисты», хроник XVI в., креольского барокко XVII в.
Настоящим томом продолжается издание сочинений русского философа Густава Густавовича Шпета. В него вошла первая часть книги «История как проблема логики», опубликованная Шпетом в 1916 году. Текст монографии дается в новой композиции, будучи заново подготовленным по личному экземпляру Шпета из личной библиотеки М. Г. Шторх (с заметками на полях и исправлениями Шпета), по рукописям ОР РГБ (ф. 718) и семейного архива, находящегося на хранении у его дочери М. Г. Шторх и внучки Е. В. Пастернак. Том обстоятельно прокомментирован.