Избранное - [13]

Кажется, я попал в точку. Они заволновались, и прения возобновились с новой силой. Я понимал и считался с теми трезвыми голосами, которые безо всякой предвзятой мысли подсчитывали требования, предъявляемые нашим будущим заводом к базе — сталям, чугунам, шарикоподшипникам, карбюраторам, магнето и т. д. Это было верно, и я снова выступил.

— Партия требует от нас построить завод по лучшим американским образцам. И мы должны сказать: «Отлично, задание принимаем». Строить в Сталинграде? Ладно, приступаем к работе. А вот теперь наши требования. На основании запроектированного технологического процесса надо уже сейчас озаботиться и подготавливать завод ковкого чугуна, высококачественных сталей, шарикоподшипников, магнето, инструмента…

Но некоторые эксперты думали о другом. Инженер Б. закончил свою уклончивую речь вот каким заявлением:

— Я должен совершенно определенно подчеркнуть, что ни у кого из нас нет желания идти ни на какие технические отсталости. Наоборот! Но я думаю, что никто из вас не будет настаивать и согласится с тем, что взять американскую вещь и пересадить ее к нам — это бесполезное дело, потому что мы не получим американской производительности, а если строить, то надо иметь уверенность, что мы получим на этих заводах намеченную производительность.

У некоторых экспертов, к сожалению, не было этой уверенности, они все еще мыслили старыми российскими масштабами.

Профессор Д., старейший специалист кузнечного дела, начал свою речь с большим достоинством, искренне веря в то, что он говорит.

Он сказал яснее ясного:

— Тут собрались представители науки и производства, но разве кто-нибудь из нас возьмется утверждать, что то, что нам предлагают, можно создать в те сроки, о которых вы, Иванов, и ваши коллеги изволили здесь говорить?..

Он повернулся ко мне и, тыча кулачком в перспективный план завода, сердито произнес:

— Зачем мы будем обманывать себя и, главное, правительство? Зачем это нам нужно? Вы указываете, что мы должны перенести на нашу почву американские методы работы. Отдаете вы себе отчет, как мы это проделаем? Ведь нам придется туда послать сотни, тысячи людей… (Иванов перебивает: «Тысячи — это для нас слишком дорого».) Зачем нас принуждать, когда сделать это физически невозможно? Вы говорите: «Нам поставили такое задание». Но поставить можно все. — Он усмехнулся. — Чья-то фантазия выдвинула человеку задание слетать на Луну, но до сих пор еще никто туда не полетел. А вы ставите сейчас такое же несбыточное задание.

Его голос сорвался. Старик продолжал говорить тихо, почти с мольбой, кажется, искренне желая вернуть инженеров-проектировщиков с заоблачных высот на более реальный, как он выразился, путь:

— Будем же лучше говорить о том, что возможно. Ведь невозможно же мечтать сейчас о моментальном создании завода шарикоподшипников, или сталепрокатного, или чугунолитейного, или магнето, или шестерен… Зачем же такие патетические речи и такие несбыточные требования! «Мы это должны сделать, мы это должны перед собою поставить»? Надо говорить не о том, что мы должны, а о том, что мы можем в теперешнем положении сделать. Поверьте, — старик прижал руки к груди, — поверьте, — он окинул острым взглядом собрание инженеров, — ни у кого из нас нет желания поклоняться отсталости. Но каждый здравомыслящий инженер поймет меня и согласится с тем, что взять кусок мировой техники и пересадить его на нашу почву — бесполезное дело. Не привьется! Мы не получим высокой производительности. Зачем же совершать эти фантастические полеты на Луну?..

Я поражался бедности их мечтаний. Если их не захватывал наш проект, грандиозный разворот работ, то что еще оставалось в их жизни захватывающего? Сессия заседала в феврале месяце первого года пятилетки. Шел двадцать девятый год, год великого перелома на всех фронтах социалистического строительства. Страна отбрасывала от себя вековую «расейскую» отсталость. Еще только закладывались фундаменты тракторных, металлургических, автомобильных заводов, но уже уверенностью в завтрашнем дне звучали эти ставшие крылатыми слова: «Мы становимся страной металлической, страной автомобилизации, страной тракторизации». Специалисты видели, с каким трудом хозяйство подымалось, все они взошли на дрожжах российской техники, тянувшейся на поводу Европы, — и вот почему многие из них — одни по-своему искренне, другие с затаенными целями — вознегодовали, взяли нас в оборот, отнеслись скептически к проекту идти напрямик, передовыми техническими путями. Негодование мое стихало, и я счел своим долгом снова внести ясность в споры, изложить установку партии по вопросу не только о том, что мы можем, но и что должны сделать.

— В нашей партии установка — догнать и перегнать капиталистические страны в технико-экономическом отношении (я разъяснял терпеливо). Это надо хорошо всем усвоить. Установка, требующая, чтобы в тех случаях, где это возможно, не проходить промежуточные стадии развития в технике, какие прошел капитализм, и там, где можно вводить высокие методы работы, не следует задерживаться и проходить только европейские. Кажется, понятно?.. В прошлом проекте у нас был процент поточности по объему работ — сорок шесть. А сейчас мы настаиваем на максимальной поточности. Наконец, мы настаиваем на том, чтобы брать при расчете американские нормы и скорости. Но нам возражают и говорят, что больше шестидесяти процентов от американских норм мы вообще установить не можем. Ссылаются на то, что в Америке шестеренка штампуется с одного удара, а у нас с трех. Но где решающий узел проблемы? Известно, что у немцев…