Избранник - [16]
— Что касается твоих уроков. Я поговорил с твоими учителями. Если ты не успеешь подготовиться к экзаменам вовремя, они готовы принять их у тебя отдельно в конце июня или в сентябре. Так что не беспокойся.
— Если я выйду из больницы через несколько дней, значит, я снова смогу читать.
— Посмотрим. Прежде всего надо разобраться с рубцовой тканью.
Я снова замер:
— И скоро это выяснится?
— Неделя или две.
— Я две недели не смогу читать?
— Мы спросим у доктора Снайдмена, когда будем выписываться. Но пока — никакого чтения.
— Да, аба.
— А сейчас мне пора идти.
Мой отец надел шляпу, сложил газету и сунул ее под мышку. Потом кашлянул, на сей раз коротко, и поднялся:
— Мне надо подготовиться к экзаменам и закончить статью. Журнал назначил мне крайний срок.
Он взглянул на меня сверху вниз и улыбнулся. Немного нервно, промелькнуло у меня в голове. Он был таким худым и бледным.
— Пожалуйста, береги себя, аба. Не болей.
— Я поберегу себя. А ты отдыхай. И слушай радио.
— Да, аба.
Я увидел, как он часто моргает за стеклами очков в стальной оправе.
— Ты уже не ребенок. Так что…
Он прервался. Мне показалось, что глаза его снова увлажнились и губы на мгновение задрожали.
Отец Билли что-то сказал, и мальчик громко рассмеялся. Мой отец посмотрел на них, потом на меня. Затем снова на них. Теперь он наблюдал за ними долго, а когда повернулся ко мне, по выражению его лица я понял, что он догадался о слепоте Билли.
— Я принес тебе тфилин и молитвенник, — сказал он очень тихо. — Если врачи не будут возражать, ты можешь молиться с тфилин. Но только если они скажут, что это не повредит твоей голове или твоему глазу.
Он прервался и прочистил горло.
— Ужасная простуда, но я скоро поправлюсь. Если ты не можешь молиться с тфилин, все равно молись, даже без. А теперь мне пора идти.
Он нагнулся и поцеловал меня в лоб. Когда он приблизился ко мне, я заметил, что глаза его воспалены.
— Ну, бейсболист, — он снова попытался улыбнуться, — береги себя и отдыхай. Я тебя завтра навещу.
Он повернулся и быстро пошел по центральному проходу — маленький и худой, он шел широкими, уверенными шагами, как всегда ходил вне зависимости от того, как себя чувствовал. Потом он вышел из фокуса моего зрения и пропал из виду.
Я лежал на подушке, закрыв правый глаз. Через какое-то время я заметил, что плачу, и заставил себя прекратить, чтобы не причинить вред больному глазу. Я просто лежал и размышлял о своих глазах. Я всегда относился к ним, как к чему-то само собой разумеющемуся, как относился я ко всему остальному телу и даже к разуму. Мой отец беспрестанно говорил, что здоровье — это дар, но я на самом деле не обращал никакого внимания на то, что редко простужаюсь и почти никогда не хожу к врачу. Я думал о Билли и Тони Саво. Я пытался представить, какой была бы моя жизнь с только одним здоровым глазом, но не мог. Я никогда раньше не задумывался о своих глазах. Никогда не думал, каково это — быть слепым. Я чувствовал, как во мне поднимается ужасная паника, и старался обуздать ее. Я долго так лежал и думал о глазах.
Я услышал шум в центральном проходе и открыл здоровый глаз. Отец Билли ушел. Билли лежал, подложив ладони под голову и выставив локти. Его глаза были открыты и направлены на потолок. Я заметил, что у некоторых кроватей стоят медсестры, значит, все готовятся ко сну. Я повернул голову в сторону мистера Саво. Он казался спящим. Голова начинала побаливать, и запястье все еще ныло. Я лежал очень тихо. Сестра подошла к моей кровати с широкой улыбкой.
— Ну, молодой человек? Как мы себя чувствуем?
— Голова побаливает.
— Этого и следовало ожидать. Мы дадим тебе эту таблетку, чтоб лучше спалось.
Она подошла к ночному столику и наполнила стакан водой из кувшина, который стоял на небольшом подносике. Потом помогла мне поднять голову. Я взял в рот таблетку и проглотил ее с водой.
— Спасибо, — сказал я, снова опускаясь на подушку.
— Всегда пожалуйста, молодой человек! Так приятно видеть воспитанных молодых людей. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, мэм. Спасибо.
Она ушла.
Я повернулся к Билли. Он лежал очень тихо, с открытыми глазами. Я понаблюдал за ним немного, потом прикрыл свой глаз. Каково это — быть слепым, совершенно слепым? Трудно вообразить, но, наверное, это что-то вроде того, что я чувствую сейчас, когда мой глаз закрыт. Но ведь это — не то же самое, сказал я себе. Я знаю, что смогу открыть правый глаз и снова буду видеть. А когда ты слеп, то все равно, открыты твои глаза или закрыты. Вокруг тебя темнота.
Глава третья
Во сне я услышал какой-то шум и крики «ура!» и немедленно проснулся. В палате все переходили с места на место и громко разговаривали. Из-за чего столько шума и почему радио на полную громкость? Я стал садиться в кровати, но потом вспомнил, что мне это запрещено, и откинулся обратно на подушку. Горел свет, солнца не было видно. Я пытался понять, что происходит, и тут увидел миссис Карпентер, идущую по проходу. Она уговаривала всех угомониться и вспомнить наконец, что здесь больница, а не Мэдисон-сквер-гарден[19]. Я посмотрел на Билли. Он сидел в своей кровати прямо, и по его виду можно было понять: он тоже пытается разобраться, что происходит. Лицо его казалось растерянным и даже испуганным. Я повернулся к мистеру Саво — но его кровать была пуста.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Эта книга повествует о двух самых ужасных неделях в жизни Рони Левина — семнадцатилетнего сына американской пары. Ирми, его отец — агент израильских спецслужб, часто разъезжающий с секретными миссиями; Нинетта, его мать — красивая, талантливая женщина. А наш герой молод и просто наслаждается жизнью. Однажды он возвращается домой с костюмированной вечеринки, переодетый в женщину, и получает странные угрозы от незнакомца, который ошибочно принимает его за Нинетту. Эта загадочная встреча становится отправной точкой в запутанной истории, которая, как выяснится, касается не только матери и ее любовной связи на стороне, но и опасного заговора.
Роман известной американской писательницы Белвы Плейн «Бессмертник», несомненно, можно назвать старой, доброй семейной сагой. Эта яркая, увлекательная книга повествует о жизни главной героини Анны с рождения до глубокой старости. Автор то погружает читателя в сюжет, делая его практически действующим лицом, то отдаляет, заставляя взглянуть на события со стороны. На долю героини выпало много испытаний: несчастная любовь; замужество, которое так и не принесло ей женского счастья; рождение дочери не от мужа; смерть сына, а потом и внука.
Борис Штерн и Павел Амнуэль, Мария Галина и Хольм ван Зайчик, Г. Л. Олди и Даниэль Клугер… Современные писатели-фантасты, живущие в России и за ее пределами, предстают в этом сборнике как авторы еврейской фантастики.Четырнадцать писателей. Двенадцать рассказов. Двенадцать путешествий в еврейскую мистику, еврейскую историю и еврейский фольклор.Да уж, любит путешествовать этот народ. География странствий у них — от райского сада до параллельных миров. На этом фантастическом пути им повсеместно встречаются бесы, соблюдающие субботу, дибуки, вселяющиеся в сварливых жен, огненные ангелы, охраняющие Святая Святых от любопытных глаз.
Действие романа разворачивается в древнем польском городе Сандомеже, жемчужине архитектуры, не тронутой даже войной, где под развалинами старой крепости обнаружены обескровленный труп и вблизи него — нож для кошерного убоя скота. Как легенды прошлого и непростая история послевоенных польско-еврейских отношений связаны с этим убийством? Есть ли в этих легендах доля правды? В этом предстоит разобраться герою книги прокурору Теодору Щацкому.За серию романов с этим героем Зигмунт Милошевский (р. 1976) удостоен премии «Большого калибра», учрежденной Сообществом любителей детективов и Польским институтом книги.