Избранная поэзия - [13]

III

Есть в Чанъани бедняк в одежонке простой, ты несчастней его не найдешь.

Целый день в своей келье сидит запершись и совсем не бывает нигде.

Даже лень ему выйти на старости лет прогуляться в высоком лесу,

И детишки его без надзора шалят на промозглом ветру и дожде.

Барабанят по крышам потоки дождя, торопя наступленье зимы.

Ослабевшие птицы не в силах взлететь, так промокли они под дождем.

За последнюю осень не помнит никто ни единого светлого дня.

Ах, когда же просохнет земля наконец и рассеются тучи кругом!

"Над тобою живат неудачник-поэт…" — имеется в виду сам Ду Фу.

Вай и Цзин — реки в окрестностях Чанъани.

"…бедняк в одежонке простой…" — сам Ду Фу.

СТИХИ В ПЯТЬСОТ СЛОВ О ТОМ, ЧТО БЫЛО У МЕНЯ НА ДУШЕ, КОГДА Я ИЗ СТОЛИЦЫ НАПРАВИЛСЯ В ФЭНСЯНЬ

В Дулине

Человек в пеньковом платье,

Хоть постарел,

А недалек умом:

Как мог такую глупость

Совершать я,

Чтоб с Цзи и Се

Равнять себя тайком?

А просто

Во дворце я непригоден,

И надо мне

Безропотно уйти.

Умру — поймут,

Что о простом народе

Всегда я думал,

До конца пути.

И сердца жар,

Бредя тропой земною,

Я отдавал народу

Всей душой.

Пусть господа

Смеются надо мною,

Но в громких песнях

Слышен голос мой.

Не то чтоб не хотел

Уйти от шума

И жить, не зная

Горя и тревог,

Но с государем,

Что подобен Шуню,

Расстатъся добровольно

Я не мог.

Не смею утверждать,

Что ныне нету

Людей, способных

Управлять страной,

Но как подcолнечник

Стремится к свету,

Так я стремилея

Верным быть слугой.

Я думаю

О стае муравьиной,

Что прячется

В тиши спокойных нор.

А я хотел,

Как истинный мужчина,

На океанский

Вырваться простор.

Для этого

И жить на свете стоит,

А не искать вниманья

У вельмож.

Пусть пыль забвения

Меня покроет,

Но на льстецов

Не буду я похож.

Сюй-ю и Чао-фу

Не так страдали,

Стыжусь

А измениться не могу.

Вином пытаюсь

Разогнать печали

И песнями

Гнетущую тоску.

Теперь зима,

И листья облетели,

От ветра

Треснут, кажется, холмы.

Ночные небеса

Грозят метелью,

А я бреду

Среди угрюмой тьмы.

Окоченели пальцы

Силы нету,

А пояс развязался

Как на грех.

Но до Лишани

Доберусь к рассвету,

Где государь

Пирует без помех.

Колышутся знамена,

Как в столице,

В дозоре гвардия

На склонах гор.

Над Яочи

Горячий пар клубится,

И блеск оружья

Ослепляет взор.

Здесь государь

Проводит дни с гостями,

Я слышу Музыка звучит опять.

Те, кто в халатах

С длинными кистями,

Купаться могут здесь

И пировать.

Но шелк, сияющий

В дворцовом зале,

Плод женского

Бессонного труда.

Потом мужчин

Кнутами избивали

И подати

Доставили сюда.

И если

Государь наш горделивый,

Тот дивный шелк

Сановникам даря,

Хотел, чтоб власти

Были справедливы,

То не бросал ли он

Подарки зря?

Да, здесь чиновников

Полно повсюду,

А патриотам

Не открыть сердца.

К тому ж, я слышал:

Золотые блюда

Увезены

Из алого дворца.

И три небесных феи

В тронном зале,

Окутав плечи

Нежной кисеей,

Под звуки флейт,

Исполненных печали,

С гостями веселятся

День-деньской.

И супом

Из верблюжьего копыта

Здесь потчуют

Сановных стариков,

Вина и мяса

Слышен запах сытый,

А на дороге

Кости мертвецов.

От роскоши

До горя и бесправья

Лишь шаг.

И нет упрека тяжелей.

Я колесницу

К северу направил,

Чтобы добраться

К рекам Цзин и Вэй.

Тяжелый лед

На реках громоздится

Везде,

Куда ни взглянешь на пути.

Уж не с горы ль Кунтун

Он вдаль стремится,

Как бы грозя Небесный Столб снести?

Плавучнй мост

Еще не сломан, к счастью,

Лишь балки

Неуверенно скрипят,

И путники

Сквозь ветер и ненастье

Скорее перейти его

Спешат.

Моей семьи

Давно уж нет со мною,

И снег и ветер

Разделяли нас.

Я должен снова

Ветретитьея с семьею,

И вот ее

Увижу я сейчас.

Вхожу во двор

Там стоны и рыданья:

От голода

Погиб сынишка мой.

И мне ль, отцу,

Скрывать свое страданье,

Когда соседи

Плачут за стеной?

И мне ль, отцу,

Не зарыдать от боли,

Что голод

Сына моего убил,

Когда все злаки

Созревали в поле,

А этот дом

Пустым и нищим был?

Всю жизнь

Я был свободен от налогов,

Меня не слали

В воинский поход,

И если так горька

Моя дорога,

То как же бедствовал

Простой народ?

Когда о нем

Помыслю поневоле

И о солдатах,

Павших на войне,

Предела нет

Моей жестокой боли,

Ее вовеки

Не измерить мне!

Дулин — местность в окрестностях Чанъани, где жили многочисленные родственники Ду Фу, у которых он часто бывал.

Цзи и Се — мудрые советники легендарного императора Шуня, по преданию жившего за несколько тысячелетий до новой эры.

Сюй-ю и Чао-фу — легендарные древние отшельники.

Лишань — гора к востоку от Чанъани, на которой находился летний дворец императора Сюаньцзуна. Направляясь из столицы в Фэнсянь, где в это время жила семья поэта, Ду Фу проезжал мимо императорского дворца.

Яочи — по преданию, так называлось озеро в волшебных садах богини Сиванму — Матери Царицы Запада. Здесь Ду Фу имеет в виду теплые источники на горе Лишань.

"…Золотые блюда увезены из алого дворца" — Во времена Ду Фу в народе ходили слухи, что родственники красавицы Ян Гуйфэй, "Драгоценной Супруги императора Сюаньцзуна", расхищают государственную казну.

Три небесных феи — намек на Ян Гуйфэй и ее сестер.

Небесный Столб — по китайской мифологии, гигантский медный столб служил опорой для небесного свода.

Плавучий мост — понтонный мост через реку Хуанхэ.

"…Я был свободен от налогов…" — Ду Фу родился в семье чиновника средней руки, а в старом Китае чиновники освобождались от налогов и воинской службы.

III. ПЕРИОД СМУТЫ (восстание Ань Лушаня)