Избавители звезд - [99]

– И позволить ему заполучить трон? – спросил какой-то сановник. – Твоё племя всегда оставляло нас, не заботясь о наших страданиях.

Сеиф развернулся, и его косы со змеиным шипением рассекли воздух, разрубили ифрита натрое.

– Я не в настроении, смертный. Сразись с ним, если так тебе угодно. Умри, если того желаешь.

Сановник хорохорился, но потом вдруг увидел Насира и решил, что его шансы кого-либо в чём-то убедить были невелики. В гневе он удалился.

Альтаир приблизился к ним.

– Да, отлично, просто великолепно поговорили, – с напускным весельем заявил он, дёргая Насира за рукав. Его взгляд был устремлён к распахнутому окну, где собиралась следующая волна ифритов. Ланы, Кифы и остальных Девяти Советниц нигде не было видно. – Я обожаю разговоры, а ты? Давай обменяемся словами позже. А сейчас – yalla.

– Внешний двор. Лошади. Встретимся у лавки Асфара, – крикнул Сеиф, быстро направляясь ко дворцу.

– Я не могу оставить её, – заявил Насир, останавливаясь у ворот. – Не так.

Альтаир уронил руку ему на плечо, и Насир с усилием вздохнул, когда загудели скрытые в наручах клинки.

– Некоторые почести нужно отложить, чтобы наступил новый день и мы могли сражаться. Если кто-то и понял бы это, то Зафира. – Он стиснул зубы. – И Беньямин. Никогда не прощу себе, что мы бросили его там, но у нас не было выбора. Тот трон – твой по праву, и мне нужно, чтобы ты выжил и я мог посадить тебя на него.

Орда ифритов стала гуще, а толпа, напротив, редела – люди сбегали или падали замертво. Вспыхнуло пламя, озаряя мертвецов оранжевым светом. Он не был ни солдатом, ни генералом, но даже он видел, что это битву им не выиграть. Пока люди оставались во дворе, ифриты продолжали бы нападать, но Лев не был дураком. Он не навредит никому за этим вратами. Пока не навредит.

Плечи Насира опали. За спиной он оставил половину души и всё своё сердце целиком.

Лошади были только рады сбежать от тёмного племени Льва. Шея коня Насира поблёскивала в лунном свете, напоминая ему о серебристом шёлке. Страх запятнал город, и ядовитые слухи уже успели сорваться с чьих-то болтливых уст, но они с Альтаиром не останавливались, мчались по улицам.

Насир оцепенел, не осознавая ничего вокруг. Никогда он не будет дышать в унисон с другой. Его вздохи будут тянуться в одиночестве до скончания дней.

Альтаир вёл их к лавке Асфара – узкому зданию с бронзовыми воротами. Снаружи паслись два верблюда, а третий спал у невысокого покачивающегося на ветру кустарника. Насир, измождённый, спешился. Нежный ветерок проносился по чёрно-синему небу, робко скользя по его волосам и шее. Сердце отмеряло мгновения, и снова и снова перед внутренним взором проносилась смерть Зафиры. Они так спешили, и каждый миг вёл к следующему – медальон, пир, Альтаир.

Время потеряло смысл.

Сын Хайтама приблизился к ним так осторожно, словно Насир был диким зверем, и тихо сказал:

– Shukrun.

Насир уставился на него.

Как же он ненавидел его, этого невинного восьмилетнего мальчика. Ненавидел его бледную кожу, его певучий акцент. Ненавидел за то, что у него всё ещё был отец. Мучительный стон вырвался из груди Насира.

Её больше не было.

Альтаир осторожно отвёл мальчика к верблюдам, что-то тихо говоря ему, а когда вернулся – не сумел скрыть жалость достаточно быстро. Гнев вскипел в венах Насира, внезапный, ослепляющий. Он отбросил Альтаира к стене, схватил за разодранную рубаху.

– Это ты виноват, – с болью выдохнул он, теряя разум.

Альтаир не сопротивлялся:

– Как я мог остановить это?

Насир стиснул зубы. Альтаир говорил с ним мягко, словно с ребёнком.

– Говори со мной, Насир. Избей меня, если нужно. Порви меня на части, если это облегчит твою муку.

– Ты мог бы использовать свой свет. Мог уничтожить ифритов так же, как заставил распахнуться эти проклятые двери. Ты мог бы…

Всхлипнув, он разжал хватку. Альтаир прижал его к себе. Насир замер в этом подобии объятия, первом за много, много лет, а потом уронил голову на плечо Альтаира.

Так они стояли, пока взор Насира не затуманился. Его отец лежал на твёрдой холодной плитке у трона, с которого никогда в действительности не правил. Его прекрасная газель лежала под луной, и стрела пронзала её сердце.

– Я полагал, что могу завоевать его доверие. Каким-то образом задержать его, – тихо сказал Альтаир. – Меня тошнило от необходимости потакать ему, но я был вынужден, пока искал хоть какой-нибудь способ одолеть его. Я был уверен, что нашёл, когда ты рассказал мне о чёрном кинжале, а потом Айя взяла его за руку. И я потерял свой даамов глаз. Меня держали в оковах, использовали мою кровь.

Насир сосредоточился на вибрации его груди, когда тот говорил.

– Даже стоять на ногах требует от меня больше сил, чем у меня есть. Двери распахнулись по случайности, а не благодаря мне. Я пытался, habibi. Ты не единственный, кто любит её.

«Любил…» – мысленно поправил Насир. Слова, отмечающие миг настоящего, теперь пустили корни в прошлом.

– Гамек? – осмелился спросить Альтаир.

Насир не мог ответить – его разум был слишком хрупок сейчас, но Альтаир всё понял.

Генерал вздохнул:

– Пусть оставшаяся его жизнь будет прожита в твоей.

Насир поджал губы. Сколько бы ни оставалось у него той жизни, она будет казаться очень долгой.