Из воспоминаний - [129]
30 янв. 1883 г.
«До свиданья моя добрая, хорошая! Спасибо Вам за Вашу приветливость, которая так согревала меня среди того тупоумия и бездушия, которыми я была окружена. Где бы я ни была, что бы со мной ни случилось, — одно воспоминание о Вас будет мне говорить, как надо любить всех униженных и оскорбленных, голодных и холодных. На борьбу за них я отдаю всю мою жизнь, свободу, личные радости, но если, несмотря на это, я не сумею ничего для них сделать, — не бросьте в меня слишком жестким словом: — желания много, но, быть может, не хватит уменья».
1873 г. января 18.
Калуга[35].
А. Дементьева.
В альбоме, кроме того, встречаются стихотворения Ник. Гербеля, А. Плещеева, Вас. Курочкина и многих других писателей — русских и иностранных.
В альбоме Л. П. Шелгуновой я нашел еще два листочка, на одном из которых было написано стихотворение П. Л. Лавровым (дата 23 мая 1862 г.), а на другом рукою Некрасова были набросаны отрывки из стихотворения «Рыцарь на час». Оба эти стихотворения, по-видимому, не принадлежали к альбому, были лишь вложены в него. Стихотворение П. Лаврова не может быть сообщено здесь. Отрывки же из стихотворенья «Рыцарь на час» привожу буквально в том виде, как они записаны самим поэтом.
Под стихотворением рукою же Некрасова написано:
«Редки те, к кому нельзя применить этих слов, чьи порывы способны переходить в дело… Честь и слава им — честь и слава тебе, брат!»
24 мая, в 6 час. утра.
Некрасов.
Эти слова, очевидно, относятся к Михаилу Илларионовичу Михайлову.
А. И. Эртель
Лето 1875 года я проводил в Тамбовской губ. В Усмани я познакомился с одним почтенным местным жителем, Ив. Вас. Федотовым. Человек свободного образа мыслей, очень начитанный, сведущий в литературе, Федотов составил прекрасную домашнюю библиотеку и постоянно с толком, со строгим выбором пополнял ее. (Впоследствии его библиотека перешла к городу). Федотов любил книги, любил их авторов. На хорошую книгу он смотрел с уважением, снимал ее с полки бережно, хранил, как сокровище, но в то же время он с полной готовностью выдавал книги знакомым для чтения.
У Федотова однажды я встретил молодого человека, приехавшего с хутора за книгами. Этот юноша — блондин, высокого роста, худощавый, симпатичной наружности, с мягким ласкающим взглядом добрых, задумчивых глаз — был Александр Иванович Эртель. Тогда ему было не более 20 лет.
С первого же нашего свидания, можно сказать, с первых же слов — он внушил мне доверие к себе, и я близко познакомился с ним. И теперь воспоминание о нем составляет одно из лучших, светлых моих воспоминаний. А ведь на жизненном пути у меня было немало встреч во всех слоях общества, начиная с так называемых «высокопоставленных лиц» и кончая крестьянином-бедняком. Среди знакомых лиц, живо и ярко сохранившихся в моей памяти, образ А. И. Эртеля — наряду с немногими другими — особенно рельефно запечатлелся в моих воспоминаниях.
Это был человек, богато одаренный умственными силами, умело и широко воспользовавшийся средствами к самообразованию, деятельный, энергичный, человек великодушный, всегда, при всякой возможности оказывавший помощь ближним, делавший добро — но без шума, без реклам, человек с душой нежной, чуткой, отзывчивой… Не мог он безучастно проходить мимо людского горя, только не всегда было в его силах облегчить это горе. Близко, горячо к сердцу принимал он страдания рабочего народа — особенно крестьянского населения, и не потому, конечно, чтобы он игнорировал массу заводских и фабричных рабочих, вовсе нет! Он был человек настолько всесторонне развитый, что решительно не мог игнорировать этих тружеников, но жизнь его с ранних лет сложилась так, что ему пришлось быть постоянно бок о бок с крестьянами; он знал их быт, знал темные и светлые его стороны и, нимало не идеализируя крестьянина, любил его и жалел его всего более за его темноту, за невежество, делавшее его, богатыря, беспомощным и бессильным существом, которым командовал всякий, кому было не лень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«…Нежно, любовно звучала арфа в его руках. И стар и мал заслушивались ее. Даже жесткие, черствые люди, казалось, дотоле жившие на свете только для одного зла, на горе ближним и себе, приходили от нее в восторг и умиленье… В потемки самой порочной души арфа вносила свет и радость, раздувая искру божию, невидимо для людей тлевшую в них под пеплом всякой житейской мерзости…».
«…Вдруг ветер с такой силой ударил ее, что девочка невольно протянула руки вперед, чтобы не упасть, и кулак ее правой руки разжался на мгновение. Девочка остановилась и, наклонившись, начала что-то искать у себя под ногами. Наконец, она опустилась на колени и своими худенькими посиневшими ручонками стала шарить по сугробу. Через минуту пушистый снег уже покрывал ей голову, плечи и грудь, и девочка стала похожа на снежную статую с живым человеческим лицом. Она долго искала чего-то, долго рылась в снегу…».
«…Однажды ночью бродил он под лесом, прислушиваясь и нюхая. И вдруг почуял он неподалеку запах падали. Конечно, падаль не то, что свежее мясцо, но за неимением лучшего и оно годится… Осторожно крадучись, озираясь, подходит волк и видит: лежит дохлая лошадь, худая, тощая, бока у нее впалые, – все ребра знать, – а голова почти совсем зарылась в снег…».
«…Как в чаду похмелья, закружилась голова у доброго молодца. Прошло ни много ни мало времени, очнулся он. Девушки-друга, верного спутника, как не бывало! А Любивый, вместо нее, обнимал серый, мшистый пень старой березы… Тут он догадался, что сердце ввело его в обман, что его верная спутница была лишь одно лживое видение…».
«…У обоих слепцов слух и осязание были тонко развиты, но у мальчика они были развиты лучше. Самый легкий, чуть слышный, скрадывающийся шорох не ускользал от его внимания, самый обыкновенный шум и стук пугали его, заставляли вздрагивать. Легкое веяние воздуха он чувствовал на своем лице так же хорошо, так же явственно, как мы чувствуем дуновение ветра…».
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Мария Михайловна Левис (1890–1991), родившаяся в интеллигентной еврейской семье в Петербурге, получившая историческое образование на Бестужевских курсах, — свидетельница и участница многих потрясений и событий XX века: от Первой русской революции 1905 года до репрессий 1930-х годов и блокады Ленинграда. Однако «необычайная эпоха», как назвала ее сама Мария Михайловна, — не только войны и, пожалуй, не столько они, сколько мир, а с ним путешествия, дружбы, встречи с теми, чьи имена сегодня хорошо известны (Г.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.