Из Устюжского уезда - [5]

и складываютъ въ скирды, грудъ 60–70 въ каждой, тутъ же въ полѣ: гуменниковъ здѣсь нѣтъ. Здѣшнія поля непремѣнно требуютъ унавоживанія подъ каждый озимый хлѣбъ, а потому всѣ посѣвы близки къ жильямъ, всѣ скирды у всѣхъ на глазамъ и не требуютъ особеннаго сторожа.

Въ началѣ августа убираютъ ячмень, а около 10-го числа овесъ. Овесъ кладутъ въ груды, въ которыхъ только пять сноповъ. Здѣсь, какъ рожь, такъ и ячмень и овесъ, никогда не косятъ, а всегда жнутъ.

Коноплю и ленъ убираютъ около 10–15 сентября. Когда худо родится конопля или ленъ или мало того и другаго, то эти хлѣба сажаютъ на однимъ овинъ, потомъ молотятъ и опять таки вмѣстѣ мочатъ, а ячмень, говорятъ, поспѣваетъ изъ засѣка въ засѣкъ (закромъ въ амбарахъ) въ шесть недѣль, т. е. возьмутъ изъ засѣка на посѣвъ ячмень и черезъ 6 недѣль онъ успѣетъ созрѣть, его уберутъ, перемолотятъ и свезутъ въ засѣкъ [6].

Я уже говорилъ, что лѣсъ здѣсь не берегутъ; причину этого немудрено понять: онъ здѣсь очень дешевъ. Г. Румянцевъ мнѣ говорилъ, что лѣсъ, при хорошей сплавной рѣкѣ, почти что ни по чемъ. Къ владѣльцу лѣса пріѣзжаетъ покупщикъ, считаетъ, сколько пятерику, шестерику, семерику, осьмерику (т. е., 5, 6, 7, 8 вершковъ въ отрубѣ) и за каждый изъ этихъ пней даетъ не дороже 5 коп. сереб. если же лѣсъ не на сплавной рѣкѣ, то такому лѣсу нѣтъ никакой цѣны. Послѣ полюбовнаго размежеванія побольше стали беречь лѣса, нѣкоторые помѣщики приставили даже сторожей; а до размежеванія, когда лѣса были въѣзжими, государственные крестьяне, у которыхъ не было своихъ лѣсовъ (да если они и были, то имъ не позволяли уничтожать этихъ лѣсовъ), покупали у господскихъ мужиковъ еловую кору для крышъ по пяти копѣекъ ассигнаціями съ дерева. Мужикъ ѣхалъ въ лѣсъ, рубилъ лучшія деревья, потому что съ небольшаго дерева кора для крышъ не такъ удобна, — мала, снималъ съ нихъ кору, а самыя деревья оставались безъ всякаго употребленія и сгнивая на мѣстѣ. Теперь этого не дѣлаютъ; но все таки лѣсъ очень дешевъ; такъ, купецъ Поздѣевъ при сплавной рѣкѣ заплатилъ за 12,000 десятинъ строеваго лѣсу совсѣмъ съ землею одинадцать тысячъ рублей ассигнаціями. Это, впрочемъ, особенный случай, но отъ 10 до 15 рублей обыкновенная цѣна; мелколѣсье на болотѣ, въ которомъ деревья въ оглоблю, не дороже полутора рубля серебромъ.

Самую лучшую избу можно купить за тридцать и никакъ не дороже 40 рублей ассигнаціями, замѣтьте, что здѣсь избы строитъ въ два жилья и подъ крышу подставляютъ бревна такъ же часто, какъ и подъ желѣзную; изъ такой избы — орловскихъ, тамбовскихъ избъ выйдетъ двѣ, а малороссійскихъ хоть 3, а не то и всѣ четыре!

Въ Устюжнѣ кубическая, сажень дровъ продается отъ 30 к. до 1 руб. 20 к. серебромъ; по рублю 20 к. продаютъ лучшія березовыя дрова; самыми дешевыми считаютъ ольховыя, еловыя. При такой цѣнѣ на дрова, рабочіе не могутъ много выручать денегъ; они получаютъ такъ мало, меньше чего и получить, кажется, нельзя: за срубку кубической сажени дровъ, рабочій получаетъ пять копѣекъ серебромъ, на своемъ хлѣбѣ, только съ хозяйскимъ приваркомъ.

Здѣсь земля тоже очень дешева: въ пустоши отъ 5 до 10 р. десятина, смотря по качеству земли; но отводная, т. е., хорошо удобренная, гораздо дороже. Само собою разумѣется, что цѣна земли увеличивается разными обстоятельствами; напр., если чужая земля подходятъ къ самому вашему дому, то вы дадите за эту землю, не смотря на ея качество, очень дорого, тогда какъ другой за все дастъ, можетъ быть, и не болѣе самой дешевой цѣны.

25 іюля.

Я ѣздилъ съ г. Румянцевымъ къ Николѣ въ церковь. Она — какъ и всѣ сельскія церкви; въ библіотекѣ ея тоже — какъ обыкновенно: ничего особеннаго нѣтъ; книгъ не больше трехъ, одна временъ Ѳедора Алексѣевича, и двѣ Ивана и Петра I; еще есть выпись изъ писцовыхъ книгъ, извѣстныхъ у нашихъ мужиковъ подъ названіемъ крѣпей, т. е., крѣпостей, актовъ на земли, которыми они очень дорожатъ. Вотъ всѣ достопримѣчательности церковнаго архива.

Въ церкви было не очень много народа, по случаю рабочей поры; было-бы и того менѣе, еслибъ одна баба не принесла ребенка причащать, другая въ долбленомъ сосновомъ гробѣ хоронить…

— Каждый день приносятъ по одному, а то и по два, сказалъ мнѣ священникъ, указывая на гробъ.

Въ обѣднѣ многіе пріѣхали въ телѣгахъ и я узналъ, что колеса здѣсь покупаютъ по 1 рублю серебромъ за станъ, т. е. за четыре колеса; что ободья гнутъ изъ осины, ступицы дѣлаютъ изъ березы, а спицы изъ рябины.

29 іюля, Званенское.

Ныньче я пошелъ походить и сошелся съ однимъ мужикомъ, которому было лѣтъ подъ пятьдесятъ.

— Тебѣ не здоровится, ваше здоровье? спросилъ онъ женя.

— Да, я боленъ.

— Чѣмъ ты боленъ?

— У меня лихорадка.

— А! трясуха! Вотъ тебѣ лекарство: возьми ты живаго рака, положи въ чашечку, да залей виномъ; и дай ты постоять вину, пока ракъ замретъ; ража выкинь, а вино выпей. Ляжешь спать, во сняхъ тебѣ приснится ражъ. «Экую дрянь ты пьешь!» скажетъ ракъ, а на утро той лихорадки и не будетъ.

Про это средство мнѣ приходилось слышать не разъ.

— А то еще хорошо полынь пить, продолжалъ онъ, да полыни у насъ, жаль, нѣту! — Полынь тоже отъ трясухи хорошо…

Въ самомъ дѣлѣ здѣсь полынь не растетъ.