Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 1 - [42]

Договорились с классным руководителем провести анкетный опрос. Включили два вопроса:

1. Как я представляю себе будущее?

2. Верите ли вы в победу коммунизма, и на чём основывается ваша вера?

Ответы были разные, но почти во всех ответах сквозило незнание учениками, что же такое коммунизм.

По ответам провела беседу. Рассказала о коммунизме, о путях перехода к этому общественному строю, особенно о роли научно-технической революции для полной победы коммунизма. Сказала и о том, какую роль предстоит выполнить им, выпускникам, и какое место предстоит занять в жизни.

— Самое радостное, что есть на земле — это творческий труд. Он и создает необходимые условия для перехода от принципа распределения при социализме, к принципу распределения при коммунизме. Творческий труд, не просто труд, а именно творческий, уже сейчас становится уделом сотен тысяч людей, — говорила я.

Рассказала, как быстро усиливается автоматизация и механизация всех производственных процессов, да и не только производственных.

— Вы понимаете, просто диву даешься, как быстро всё автоматизируется, — рассказывала я. — Стою как-то в овощном магазине в очереди. Уже совсем к продавцу подошла. Смотрю, женщина, что стояла передо мной, просит 10 кг картошки. «Ну, думаю, сейчас скоро не жди. Когда-то продавщица наберёт эти 10 кг, да когда-то сходит, взвесит их». А продавщица подошла к какому-то автомату, перевела стрелку и — «Подставляйте мешок», — говорит. Та тётя подставила к лотку мешок, продавщица нажала кнопку и — раз! Автомат насыпал ровно 10 кг. Легко, быстро и просто. Я только глазами поморгала. Подобные автоматы можно сейчас повсюду встретить. Насколько они экономят время и облегчают труд человека! А ведь их кто-то изобретает, создаёт. Вот и вам может, придётся участвовать в создании таких автоматов. Только для этого нужны знания. Постарайтесь приобрести их. Они обязательно вам пригодятся. Далеко не каждый представляет себе всю значимость времени, в котором мы живём, значимость того, что происходит сейчас. Вы понимаете: ломается всё: и условия труда, и характер труда, и старые методы руководства. Будущие поколения будут завидовать нам, живущим сейчас, как мы завидуем тем, кто совершил революцию. Не сразу человек осознаёт смысл происходящего. Может быть, и пьянка оттого, что люди не представляют себе ясно, что происходит. Революцию 1917 г., её значение для судеб людей ведь тоже далеко не каждый понял сразу.

Помните Сергея Есенина: «Оттого и мучаюсь, что не пойму, куда ведёт нас рок событий».

Говорила горячо, убеждённо.

Слушали внимательно.

Дома Толя спросил:

— Почему нам никто не говорит об этом, кроме тебя?

— Не знаю, Толик. Должно быть, не видят этого, вернее, действительно ясно не представляют себе того, что происходит.

— Ты только одна видишь и представляешь, да?

— Должно быть так. Не каждый сразу понимает то, что происходит. Для того чтобы понять это, нужны не только знания, но и глубокая убеждённость в правильности тех закономерностей развития общества, которые открыты Марксом, Энгельсом, Лениным. Вы ведь проходили их по обществоведению? Я тоже. Но я не просто уроки учила, я много думала над тем, что читала, переваривала весь материал, усваивала его. Оттого, наверное, и вижу яснее, что происходит и будет происходить.

— Как вам удалось воспитать у детей тягу к знаниям? — спрашивают меня иногда.

Тут сразу и не объяснишь, как. Просто я видела дорогу в будущее и старалась указать её детям. Вот и весь секрет.

Вместе со школой

— Ребята говорят, что Вова говорит нехорошие слова, девочек обижает, — сообщила мне классная руководительница 6-го класса, в котором учился Вова.

— Вова обижает девочек? — удивилась я.

— Да. Таню Праздникову даже стукнул, говорят. Вы поговорите с ним, пожалуйста.

— Конечно, поговорю. Спасибо, что сказали.

Разговор с Вовой состоялся в тот же день.

— Ну-ка, Вова, расскажи, за что ты девочек обижаешь? — начала я.

— Это про Таньку Праздникову сказали наверно?

— Хотя бы и про неё. Разве можно девочек обижать? Ты, говорят, даже нехорошие слова им говоришь? Ну, как ты можешь так?

Володя заплакал.

— А чего мне с ней делать, если она не понимает? Ну, скажи, скажи, — жаловался и вопрошал он сквозь слёзы.

— Ну что она тебе сделала плохого?

— Да всё делает. То пнёт, портфель из парты вытащит. А сегодня перед самым уроком ручку схватила с парты и выбросила в окно. Говорю, не понимает. Что попало делает.

«Действительно, — думаю про себя, — стоит такую стукнуть».

Но ведь не скажешь же этого Вове.

— Ты бы Эльвире Петровне сказал.

— Я говорил, а она за неё же заступается.

— Что-то ты не то говоришь, Вова. Не может этого быть.

— Пойди спроси, если мне не веришь, — обиделся сын.

— Ну, а слова — то нехорошие, зачем говоришь? Разве это красиво? Какое ты ей слово сказал?

Вова заплакал снова и молчал.

— Что молчишь? Такое сказал, что и повторить сейчас стыдно?

— Да, ты опять ругаться будешь, — протянул сын, размазывая по щекам катившиеся слёзы.

— Ну, не буду. Говори.

Володя замялся, а потом всё же решился:

— Я сказал «гадина».

И он опять заплакал.

«Так вот какое слово считают ребята нехорошим! Ну, это ещё ничего. Могло быть и хуже», — успокоилась я.