Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 1 - [34]

Шрифт
Интервал

Алик как-то странно, с удивлением, будто видел впервые, посмотрел на меня.

— Можешь на меня обижаться, можешь не обижаться, но я всегда буду против пьянства, потому что это — самый злейший враг научно-технического прогресса и выпивок вам прощать никогда не буду.

Сын, и вправду, уехал в Ижевск в тот же вечер. Я не стала ни уговаривать, чтобы не обижался, ни задерживать его.

— Чем ты его расстроила, что он, не дождавшись конца выходных, уехал обратно? — недовольно спросил муж.

— Откуда я знаю, на что он обиделся? — уклонилась я от ответа.

После зимней сессии, в каникулы, Алик всё же приехал домой. Приехал оживлённый, необычно весёлый и разговорчивый, как будто и не было того конфликтного разговора.

— Ты заметила, Алик-то у нас совсем другой приехал, — довольный переменой в сыне шепнул мне Петя.

— Заметила, — ответила я.

А сама в душе порадовалась, что сын не обиделся на меня за выговор ему, что понял меня и не таит обиды.

После того случая мне пришлось ещё раз упрекнуть Алёшу, а равно, как и Сашу, живущего вместе с ним, только теперь уже по другому поводу: долго не писали писем.

«Вы что, считаете нас уже совсем ненужными и никуда не годными, что не хотите даже строчки написать нам о себе? — как обычно, довольно резковато писала я. — Неужели уже стало вам нечего нам сказать, нечем поделиться с нами?»

Скоро пришёл ответ.

И в этот раз не обиделся Алёша на мой упрёк, верно, понял справедливость его и тепло написал:

«Никто и никогда не считал и не считает вас ненужными, как ты, мам, пишешь. Вы были и остаетесь для нас самыми близкими, нашими дорогими родителями».

Будто тёплая волна скользнула по душе от этих слов.

Ну вот, и от Алика, нашего скрытного, сдержанного, немногословного Алика услышали мы слова признательности.

Разве это не радость нам? И гордость, хорошая, человеческая гордость за себя.

О месте научно-технической революции в развитии нашего общества, её исторической значимости для судеб человечества я не забываю говорить детям при каждом удобном случае, показывая её воздействие на всё производство, производственные отношения, на самого человека.

— Вы, понимаете ли, мальчики, что значит научно-техническая революция? Её и называют-то не просто научно-технический прогресс, а ре-во-лю-ци-я — коренное переустройство общества. Именно она не только создает необходимое изобилие материальных благ, но и обеспечивает переход от принципа «от каждого по способностям, каждому по потребности», к которому будете переходить вы, уже вы, ваше поколение. Понимаете?

— Мама, тебе трибуна нужна, — как-то сказал Саша при очередной пропаганде роли научно-технической революции и разъяснении необходимых условий для её развития.

Я вздохнула тяжело про себя, вспомнив, как отстаивала возможность иметь такую трибуну, а вслух сказала:

— А вы? Разве вы не моя трибуна? Вам жить и работать после меня, и я хочу, чтобы ваш труд был осмысленным, чтобы вы лучше могли понимать, что происходит в жизни, и определить своё место в ней.

Мы спорим

Младшие дети воспитываются без применения ремня и других средств физического наказания. И это положительно сказывается на их характерах и на их воспитании. Они доверчивее ко мне, нередко делятся своими наблюдениями над людьми, над жизнью, своими сомнениями и размышлениями.

Толе, ученику десятого класса, дали к классному часу приготовить доклад на тему: «Творческий труд и счастье. Почему их связывают вместе?»

— Мама, как бы ты ответила на такой вопрос? — обращается сын ко мне.

— Я бы, прежде всего, сказала, что человек не может жить без труда, что всё, что мы имеем, создаётся трудом. Но не всякий труд приносит человеку радость, а только тот, в который он вкладывает свою смекалку. Тогда человеку становится просто интересно работать. Вот он выдумал, как лучше выполнить порученное ему дело.

«А ну-ка так попробую», — решает он.

«Получилось!» Хорошо.

Бывает и не сразу получается. И человек ищет, почему не получилось. Иногда месяцами и даже годами ищет, упорно, настойчиво. И, в конце концов, находит правильное решение. Вот теперь получилось! И он от души рад. Очень часто правильное решение того или иного вопроса находят коллективно. Такой вот труд, в котором участвуют не только руки, но и голова, называют творческим. Он-то и приносит человеку настоящую радость, вдохновение, наслаждение. А когда в жизни человека есть всё это, тогда он и счастлив. Вот почему творческий труд и счастье связывают вместе.

Так бы я ответила на твой вопрос. Когда творческий труд войдет в жизнь каждого человека, тогда человек будет трудиться не за деньги, а просто он не сможет жить без такого труда. Люди будут трудиться не за деньги, а по потребности в труде на общую пользу.

— Ну-у, когда это ещё будет. А сейчас вот у нас? Где сейчас это есть? Сколько я знаю, все работают только за деньги, а не по какой-то потребности.

К нашему разговору прислушивается и Вова, ученик восьмого класса.

— Ты не прав, Толя, — стараюсь я разбить такое мнение. — Уже и сейчас многие работают не только за деньги, а на совесть, по велению души.

— Ну-ка, назови хоть кого-нибудь, кто бы работал не за деньги.


Рекомендуем почитать
Иван Никитич Берсень-Беклемишев и Максим Грек

«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.


Нездешний вечер

Проза поэта о поэтах... Двойная субъективность, дающая тем не менее максимальное приближение к истинному положению вещей.


Оноре Габриэль Мирабо. Его жизнь и общественная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Иоанн Грозный. Его жизнь и государственная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Тиберий и Гай Гракхи. Их жизнь и общественная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Антуан Лоран Лавуазье. Его жизнь и научная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.