Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 1 - [33]

— Ну, как они там живут? — спрашивает меня. — Дядя Серёжа всё так же пьет?

— Пьёт, — говорю, — но не очень. Признаёт, что слаб оказался.

— Это легче всего сказать, — глубокомысленно изрекает сын как собственное своё убеждение.

Опять порадовалась, что повторяет мои слова, теперь уже как свои.

— Правильно, Толик, — поддерживаю сына. — Легче признать себя слабым, чем удержаться. Не поддаться злу может только сильный человек, а таким сами себя воспитывают.

И продолжаю в раздумье:

— Жалко все-таки его сыновей. Ну что вот Алик: техникум не закончил, по пьянке совершил кражу, судили его. Только-только жить начинает, а у него уже судимость есть.

Дети растут и мужают — конфликты продолжаются

На Новый год приехал Алик — студент пятого курса мехинститута.

Вечером к нему пришёл его друг — одноклассник Коля Свинин. Посидели немного у нас, и ушли в посёлок.

Вернулся сын только под утро, покачиваясь.

Вид уже не только пьяного, но даже заметно выпившего человека вызывает у меня отвращение, а тут выпивший пришел сын. Всё существо моё поднялось против этого.

— Так вот ты, оказывается, как научился встречать праздники! За пять-то лет института, видимо, этому только и учился! — бросила я упрёк.

— Чего ты опять тут начала. Что я такого сделал? — оправдывался сын.

— Напился, вот чего сделал! Скоро все праздники в алкоголе потопите! — возмущалась я.

Алик что-то хотел сказать в своё оправдание, но я оборвала его:

— Иди спать, потом поговорим.

Я и обижалась на сына, и оправдывала до некоторой степени его.

«Ну, куда он пойдёт здесь, как не к бывшим друзьям — одноклассникам? Куда есть у нас сходить, кроме этого? А у его друзей, как и у их родителей, первое угощение — бутылка. Это уже вошло в традицию. Попробуй отказаться, не выпить. Тебя высмеют, обидятся и отвернутся от тебя. Устоять под силу только тому, у кого есть жгучая непримиримость к этой устоявшейся традиции. У сына, верно, нет ещё такой непримиримости».

Пока сын спал, я узнала от одного из его товарищей, что были они у Галимова Валеры, сына Галимова З.З.

Валера рос способным мальчиком, но слишком самоуверенным, жертвой которой он и стал. В восьмом классе в конце учебного года он отправился с товарищами на реку купаться.

— Тебе не перепрыгнуть вот эту мель, — сказал один их них Валерке.

— Кто? Я не перепрыгну? — хвастливо заявил Валерий. — Чтобы я да не перепрыгнул?

— А вот и не перепрыгнешь, — подзадорил его товарищ. — Слабо?

— Хочешь, поспорим?

— Давай. На что?

— Если перепрыгну, отдаешь свои черные очки. Согласен?

— Идёт.

Валерий разбежался, сиганул с высокого берега через намытую рекой косу песка вниз головой и…беспомощно забарахтался на отмели у косы. Он сломал шейные позвонки и на всю жизнь остался калекой, прикованным к постели. Упорное лечение не вернуло его ногам подвижность. Вот к нему-то и отправились молодые люди встречать Новый год. В семье же Валерия выпивки были постоянно, и все члены семьи, во главе с его отцом Галимовым З.З., спиртное считали лучшим угощением.

— Ну, как, не болит с перепою голова? — ядовито обратилась я к сыну, когда тот проснулся. — Может, опохмелиться принести?

— Какой перепой? Чего ты снова начала? Ну, чего я сделал-то?

— Да хоть бы ты не у Валерки Галимова был, — продолжала я. — Вот уж поехидничает теперь надо мной Галимов. Спасибо, сынок, что дал ему повод для этого. Напиться до того, чтобы опьянеть, превратиться в скотское состояние! Очень это хорошо, по-твоему?

— Чего ты говоришь-то? Какое скотское состояние? Я же совсем и выпил-то немного. Что я, валялся что ли где?

— Ещё этого не хватало, чтобы валялся! Неужели без выпивок не можете обойтись? Неужели не могли как-то по-другому встретить Новый год? Выпивка, выпивка, только выпивка, — сердито отчитывала я сына.

В душе я понимала, что не мог он в данных условиях и данном окружении как-то по-другому отметить начало Нового года. Ничего не имела против того, что сын с товарищами и друзьями были у постели несчастного юноши, но продолжала разнос, хотя чувствовала, что Алик уже начинает обижаться на меня, потому что были мои слова по отношению к нему не совсем справедливы. Алик выпивками никогда не увлекался.

— Да если так, я сегодня же уеду отсюда и не приеду больше к вам. Не больно-то приятно слушать твою ругань.

Он неприязненно и в то же время виновато посмотрел на меня, верно чувствуя, что сказанное им может показаться обидным для меня и вызовет резкий отпор с моей стороны. Надо было что-то сказать в ответ, чтобы оправдать в его глазах моё нетерпимое отношение к его поступку и свою реакцию на него.

— Ты должен лучше меня понимать, — начала я, вкладывая в свои слова всю силу убеждения, — что спирт быстрее всего поражает самые высшие центры головного мозга — самые ценные, без которых невозможно творчество. Кому, как не тебе знать, что деятельность низших центров уже автоматизируется, и всё большую и большую ценность будут представлять самые высшие, без которых человек не может создать что-то новое. Что ты будешь за человек, если они откажут у тебя действовать? А это может произойти незаметно для тебя, если будешь увлекаться выпивками. Не хочу я этого, понимаешь, не хочу! Ты, конечно, слышал о научно-технической революции? Так вот, каждая революция требует слуг, ты это тоже знаешь, и я — слуга её до конца моей жизни, потому что, может быть, как никто другой в посёлке понимаю её историческую роль, и не позволю, чтобы для её развития мои дети оказались бесполезными.