Из Лондона в Австралию - [69]

– Давай, разделим туши на части, – сказал он. – Ведь в таком виде нам их не снести.

Солдат согласился. – А ты смыслишь что-нибудь в этом деле? спросил он.

– Конечно. Дома я всегда присутствовал, когда перед Рождеством делили туши.

– Бедняга! – сказал с сочувствием солдат. – Видно, что ты тоскуешь по родине.

– Потому что я вздохнул? Это от мысли о нашем местечке близ Кутина. Но бросим это, – прибавил он быстро. – Пока живешь, надо надеяться.

– Ты все думаешь об отце, Антон?

– Да, конечно.

– Ну, дружище, утешься, другим тоже не легче. У меня дома старики, которые, может быть, умрут с горя, когда печальная весть дойдет до Англии. Надо предаться воле Божией.

Антон кивнул головой. – Я так и делаю, – сказал он. – Но иногда приходят такие тяжкие мысли, что осилить их невозможно.

– Мы примемся за свиней по порядку, – прибавил он. – Нам может пригодиться только мясо и жир.

Оба принялись за работу и, пока остальные товарищи спали, они разрубили туши и навязали отдельными связками, которые можно было потом нести на спинах, или на длинных жердях.

Все шло своим порядком, и уже вторая смена готовила вкусный завтрак, когда последние заспавшиеся повылезали из под одеял. В голове лейтенанта роились обширные планы. Он намеревался придти сюда еще раз на следующий день с большим отрядом, чтобы сделать запасы на все время дальнейшего путешествия.

– Меня удивляет одно, – сказал он, – почему товарищи не подают о себе никаких знаков!

– Они верно уж давно на корабле, Мармадюк.

– Будем надеяться, а теперь – вперед!

– Вот что я хочу предложить вам, сэр, – сказал Мульграв. – Мы могли бы сократить обратный путь, если пойдем к берегу не по течению реки, а напрямик.

– Да, – сказал лейтенант. – Это было бы большое облегчение. Только уверены-ли вы, что мы можем это сделать без проводника?

– Я думаю. В случае чего, обратимся к компасу.

– Ну, так с Богом! Как удивятся там, на корабле! Мы несем около 400 фунтов мяса и жира.

– А остальные, вероятно, черепах и рыбу. Через сколько часов мы можем быть на корабле?

– Самое большее через пять, я думаю.

– Значит к двенадцати, – это было бы хорошо.

Наполнили водой сосуды и разобрали тяжелые связки.

Стояло прохладное, веселое утро. Ящерицы шуршали в траве, крупные бабочки перелетали с цветка на цветок, ноги мягко утопали в густых мхах.

– Не спеть-ли? – спросил Аскот.

Лейтенант покачал головой. – Лучше не делать никакого шума. Ах, если бы мы были уже на море!

– Разве у тебя дурные предчувствия, Мармадюк?

Фитцгеральд провел рукой по глазам. – Почему мы неслышим сигналов от товарищей, – повторил он.

Мало-помалу его тревожное настроение сообщилось и другим.

– Хотя все как будто и хорошо, но какая-то беда идет нам навстречу, – со вздохом сказал Антон. – Дядя Мульграв, мы еще не сбились с дороги?

Старик посмотрел на компас. Нет, сэр, мы идем верно.

– Хорошо, хорошо, только бы поскорее увидать море!

Мало-помалу лесная чаща начала редеть, почва становилась все тверже, и вместе с тем ползучия растения с прекрасными яркими цветами стали исчезать. Из-за деревьев начали показываться каменные глыбы, на земле попадались камни.

– Горная цепь, – вздохнул лейтенант, – Что, если она преградит нам дорогу!

– Это было бы ужасно, но ведь наверное есть перевал.

– Вы не слыхали сейчас какой-то странный звук, сэр? Будто игрушечная труба.

– Если бы это наши товарищи!

И лейтенант остановился, прислушиваясь.

– Если повторится, я сделаю к ряду три выстрела, по уговору.

Все остановились и насторожились. Не попали-ли товарищи в беду?

– Ты, должно быть, ошибся, – тихо сказал Аскот.

– Наверное, нет. Это был звук, не напоминающий никакое животное.

Фитцгеральд опустил руку с пистолетом.

– Ничего, – сказал он, – покачав головой.

– Теперь будем искать перевал, было бы поистине ужасно, если бы горы заставили нас вернуться назад.

– Этого не случится, сэр. Туземцы наверное сообщаются через горы в этих местах.

– А может быть, поднявшись, мы увидим море!

– Вот было бы счастье!

Опять взвалили на плечи ношу и только что хотели двинуться в дальнейший путь, как вдруг неподалеку раздался протяжный звук рожка и в ответ ему несколько других.

У наших друзей опустились руки, они испуганно переглянулись.

– Это не европейский сигнал, не настоящая труба.

– Во всяком случае, туземцы близко, – сказал Мульграв.

– Значит, нам надо укрыться.

Лейтенант, объясняясь скорее знаками, чем словами, распорядился спрятать связки мяса под исполинскими листьями таро и зарядить, на всякий случай, ружья.

После этого участники экспедиции бесшумно попряталась в лесу, за каменными глыбами.

Как самый главный, первым пошел лейтенант Фитцгеральд, за ним Мульграв, выдававшийся между всеми своей белой, до пояса, бородой и богатырской фигурой, и затем остальные тринадцать человек.

Вдруг Мульграв остановился. – Ого! – прошептал он. – Вот так история! Перед нами разыгрывается битва.

Раздался еще раз тот же звук, и на этот раз путешественники увидали голого туземца с рожком, и затем перед глазами их развернулась пестрая, разнообразная картина.

Два войска туземцев стояли одно против другого шагах в пятидесяти, по-видимому готовясь к бою. Одно войско было менее многочисленно, но очевидно имело в своих рядах знать маленького народа, о чем можно было судить по внешнему виду воинов. Густые волосы их были убраны перьями, рыбьими зубами, чучелами птиц и бесчисленным количеством раковин, а тело все сплошь татуировано. Вооружение их состояло из прекрасных деревянных пик, усаженных в два ряда зубами акул. С пояса свешивались тяжелые деревянные палицы.