Из Лондона в Австралию - [67]

Мульграв сперва остудил это блюдо и с видом торжества предлагал его общему вниманию.

– Разве не великолепно?

– Как белый хлеб! – вскричал один.

– Что твой песочный торт!

– Ах, еслиб да к нему масла!

– А то жареной свинины, – еще того лучше!

– Идем! Идем! – скомандовал лейтенант Фитцгеральд. – Теперь мы сыты, пора подумать о нашей охоте.

– Солнце садится, и скоро свиньи пойдут пастись в сырую низменность, – мы непременно встретим табун.

Кухонную посуду наскоро перемыли в реке, и путешественники двинулись дальше. С моря веяло свежестью, красный шар солнца низко стоял на западе, – пройдет еще час, и наступит ночь.

– Странно! где могут быть обитатели острова?

– Посмотрите ка, – сказал лейтенант. – Как странно растут ветви вон там, наверху.

Старый Мульграв защитил рукою глаза. – Вверху? – спросил он. – А, теперь мне все ясно! Эти две перекрещивающиеся ветки не выросли на дереве, а положены человеческими руками. Это дерево «Табу», т. е. святое, – вон и то также; теперь понятно и обилие плодов. Весь этот лес посвящен богам, и никто, под страхом смерти, не должен прикасаться ко всему, что растет здесь.

Лейтенант тревожно посмотрел на старика. – Мульграв! – сказал он, – вы говорите серьезно?

– Клянусь жизнью, сэр. Даже во время самой сильной нужды и голода «Табу» неприкосновенен для диких.

– Так нам надо поскорее уходить. Что могут сделать пятнадцать человек против целой деревни?

Унтер-офицер покачал головой. – Жить под защитой «Табу», это общий обычай, – сказал он. – И вероятно, дикари разобрали свои хижины, или, лучше сказать, навесы, потому что они вовлечены в войну.

– Так и мы пожалуй попадем в район военных действий и должны будем принять ту, или другую сторону.

– Если б только нам попалось по дороге стадо свиней, – тогда завтра утром мы могли бы вернуться на корабль.

– Да, а без провианта, – какой в этом смысл?

– Утро вечера мудренее, – сказал Аскот. – А может быть наш повар умеет и без брожения сохранять хлебное дерево. Завтра мы снесем на корабль целый запас, – там будет видно.

– По-моему, тоже. А пока день не кончился, будем продолжать наш путь. Вернуться мы можем всегда.

– Дай Бог! – подумал Антон, но не решился громко высказать своего сомнения.

Густые заросли со всех сторон окружали маленькую кучку людей, – особенно выдавались пальмы своей разнообразной листвой, и стройные стволы апельсинных деревьев. Через некоторое время начали попадаться, огороженные пространства, на которых росли дыни, таро, маис и бататы. Видны были следы работящей человеческой руки, показались сплетенные из травы навесы на четырех деревянных столбах, наконец кучи камней с остатками древесной золы, – очаги первобытных жилищ, в которых циновки, заменявшие стены, вероятно, жители захватили с собой, при бегстве. бесчисленное количество кур расхаживали у самых ног чужестранцев, пестрые и белые голуби группами сидели на покинутых навесах. По всему было видно, что совсем недавно здесь жило оседлое, мирное население.

Мульграв освидетельствовал почву с проворством североамериканского индейца. – Взгляните сюда, господа, – вскричал он, – видите, вот тут, где лежали циновки для спанья, уже преспокойно растет трава, – очевидно, что уже недели две на этом месте никто не живет.

– Так значит, здешние обитатели должны были уйти прочь под напором более сильного племени. Может быть, нападавшие пришли в лодках с какого-нибудь другого острова.

– Наверное так. Лодки спрятаны где-нибудь под кустами.

– Ребята! – вскричал лейтенант, – нам, я думаю, нет дела до раздоров этих дикарей. – Во всяком случае, военные действия происходят где-нибудь далеко отсюда.

– Я думаю тоже, – иначе наши выстрелы уже возбудили бы любопытство.

– Как бы то ни было, а нам теперь всего важнее убедиться, есть-ли тут действительно свиньи.

И наши путники опять медленным шагом двинулись вперед через лес, внимательно рассматривая почву при лучах заходящего солнца, пока наступившая темнота не заставила их наконец остановиться.

Перед глазами путешественников расстилалась болотистая низменность, а за ней пустынное каменистое шоссе, на котором возвышались горы вулканических пород, живописно чередуясь с узкими ущельями и ложбинами. Кое-где между валунами поднимались стройные стволы пальм; красные и золотистые цветы исполинским пестрым венком окружали серые каменные глыбы, с вершин которых орел высматривал добычу, а у подножия, в ущельях, свернувшись кольцами лежали змеи, уползая в своя логовища при малейшем шорохе.

Русло реки в этом месте было очень узко, так что можно было пожалуй перескочить ее одним прыжком. По берегам лежали большие купы сухого прошлогоднего камыша, в перемежку с пышными лиственными растениями и кустами таро, ветви которых были обглоданы какими-то крупными животными. Тут же, на земле лежал прекрасный белый цветок с оборванными лепестками, подальше подломленная пальма склонила свою гордую вершину, а вот наконец широкий след, протоптанный по направлению к журчащей реке, падающей с горных высот.

– Свиньи! – сказал, унтер-офицер, теребя себя от удовольствия за бороду. Теперь у нас есть и мясо, господа!

– Только осторожно-ли это будет, – стрелять здесь?