Из истории Таманской армии - [34]
Некоторые командиры стояли за то, чтобы отвести армию в направлении Царицына и соединиться там с советскими войсками центральной России. Они считали, что армия, отрезанная от баз снабжения, лишенная боеприпасов, долго сопротивляться не сможет и будет обречена на Северном Кавказе на гибель. Невозможна, по их мнению, в условиях беспрерывных боев и необходимая реорганизация армии. Выход, по мнению этих командиров, заключался в уводе армии с территории Северного Кавказа в направлении Царицына с тем, чтобы там преобразовать армию, одеть, обуть, вооружить, а затем вновь двинуть ее для разгрома врага на Северном Кавказе. Стремление уйти на Царицын было сильным среди частей, пришедших с Украины, которую оккупировали немцы.
Одним из упорных сторонников ухода на Царицын был командир Стальной дивизии Д.П. Жлоба. Д.П. Жлоба еще до захвата ст. Тихорецкой Деникиным уехал в Царицын. В Военном Совете Северокавказского военного округа он доложил об обстановке, сложившейся на Кубани. Военный Совет отдал приказ войскам, действующим на Кубани, о немедленном продвижении к Царицыну. В приказе Военного Совета Северо-Кавказского военного округа от 22 августа было предписано:
«Командующему Кубанскими войсками. С получением сего Военный Совет Северо-Кавказского военного округа приказывает Вам немедленно продвигаться по направлению к Царицыну н/В по указанию командированного Военным Советом товарища Жлоба»[350].
В отдаче такого приказа проявилась недооценка руководством Северо-Кавказского военного округа значения Северного Кавказа с его большими людскими материальными ресурсами для обороны Советской Республики. Представим себе на миг, что было бы, если бы кубанские и другие северокавказские революционные войска отступили к Царицыну, без боя оставив Северный Кавказ Деникину в августе ― сентябре 1918 г., и центр молодого Советского государства оказался бы под ударом всех белогвардейских сил Юга России не летом 1919 г., а осенью 1918 г… Безусловно, дело борьбы с контрреволюцией для молодой Советской Республики значительно бы усложнилось.
Приказ об отходе кубанских войск к Царицыну был адресован Калинину, но с 4 августа 1918 г. войсками командовал уже Сорокин, и приказ Жлоба вручил в г. Армавире Сорокину.
Приказ Военного Совета от 22 августа 1918 г. кубанскими войсками не был выполнен, так как большинство ЦИК Северо-Кавказской Республики во главе с Рубиным было против отвода армии на север[351].
В докладе Военному Совету, посланном в Царицын со специальной делегацией в сентябре 1918 г., Жлоба писал: «Довожу до Вашего сведения, что задачу, данную Вами мне о срочном выводе войск на линию общего фронта, не представилось возможным выполнить по следующим причинам. Ваш приказ, адресованный на имя Калинина, Чистова и Беленковича, никого не застал на означенных должностях, вся власть на Северном Кавказе по части командования войсками принадлежит ныне главнокомандующему Сорокину, который, выслушав мой доклад и получив документ, отнесся весьма несочувственно и самые приказы (очевидно, несколько экземпляров одного приказа — Н. Е.) просто сунул под сукно[352], заявив, что якобы такой план им выполняется и приказ из Царицына запоздал, когда в действительности вся армия находится в мешке и часто остается наглухо отрезанной, а с некоторыми фронтами, как то Таманский и Владикавказский фронты, не имеет никакой связи. Астраханский транспорт налажен весьма слабо и находится под угрозой быть захваченным, недостаток патронов и снарядов принял хроническое положение»[353].
В своем докладе Жлоба, кроме того, писал: «Памятуя ранее данное мне Вами поручение и учитывая общее положение, ведущее к гибели всей армии, столь важное для дела революции, я снова вступил в переговоры с главкомом Сорокиным и добился его разрешения о выступлении моего кавалерийского полка на Святой Крест, имея в виду, что следующие мои полки по мере надобности, будут перекинуты в данный район для установления линии фронта, как крайне важного, но здесь политика главкома Сорокина резко изменилась, и части не только не выводятся, под угрозой разоружения и расстрела задержаны и подвергнуты полному разложению и вообще оставлены на произвол судьбы, причем мое личное положение в данном случае самое критическое: с одной стороны, ответственность за гибель вверенных мне частей, с другой стороны, гнусная провокация со стороны Сорокина и чуть ли не объявление меня вне закона. Должен заметить, что все это нисколько не поколебало во мне веры в справедливость творимого мною, заранее обдуманного и разработанного с Вами дела.
В настоящий момент я с вверенной мне Стальной дивизией не в полном составе, ибо часть ее оторвана, как ранее я указал, нахожусь в Благодарном и занят выполнением известной Вам задачи своими собственными силами, причем для данной цели мною привлечен целый ряд ценных и верных работников, как то: старый мой товарищ Беленкович и многие другие…»[354].
Последние процитированные слова из доклада Жлобы дают основание сделать заключение о том, что он решил двинуться на Царицын «своими собственными силами», то есть силами Стальной дивизии. Чтобы установить связь с частями, действующими у Царицына, Жлоба подает 19 сентября из Благодарного телеграмму Колпакову, в которой просит сообщить, где и какие части стоят в районе Иловли ― Царицына
