Из истории гуситского революционного движения - [40]
Сигизмунд, чешские и чужеземные паны сообщали о гуситском войске, а иногда прямо о таборитском, как о войске, состоявшем из простого люда. Во время переговоров с пражанами в 1420 г. Сигизмунд потребовал, чтобы «сельские холопы» отдали ему обратно недавно захваченный ими город Кралов Градец[400]. После сражения войск Сигизмунда с гуситами под Вышеградом он сказал своим шляхтичам, что теперь «…мы должны воевать с седлаками» (имелась в виду преобладающая масса гуситских воинов, так как в данном случае феодальные войска воевали и с отрядами пражан — А. О.). Чешский пан Инржих из Плумлова отвечал ему: «…Мы очень боимся сельских цепов»[401]. В последовавшей битве победили гуситы и «седлаки цепами» избивали врагов. Попавшие в плен паны спаслись благодаря этому «от цепов братьев», т. е. таборитов[402]. Очевидно, что и здесь речь идет именно о крестьянстве, поскольку только оно и могло составить отряды ценников. В январе 1421 г. Громадна из Йистебнице, «собрав множество седлаков из таборитского братства», осадил Хотеборж[403]. В 1421 г., когда отряды Жижки и пражан захватили ряд городов, в том числе и город Чешский Брод, многие немецкие крестоносцы были перебиты цепниками, т. е. пехотинцами, вооруженными обычным крестьянским инвентарем — цепами[404].
Ондржей из Брода, характеризуя гуситский лагерь в целом, писал: «Поднялся люд дерзкий, неблагодарный и жадный, то есть простой народ и кормящееся войной мелкое дворянство, исполненное ненависти к прелатам и клиру, не признавая дани церкви». Он сообщает о массовом участии плебса и крестьян в гуситском движении[405]. Описывая ереси таборитов, Вавржинец из Бржезовей восклицает, что «простой и слепой народ шел за слепыми вождями»[406]. Он отмечает также крестьянский по преимуществу состав таборитов и в Моравии. В хронике сообщается, что в феврале 1421 г. «…начался новый Табор на одном острове реки Моравы в селе по названию Недакунице близ Стражнице. И те табориты, то есть седлаки, с некоторыми священниками и вместе с паношами, осадивши монастырь Велеград, захватили и сожгли его»[407].
Массы восставшего крестьянства получали поддержку со стороны плебейских слоев городского населения. Так было в 1425 г., когда отряды таборитов и сирот осадили г. Слан и взяли его «вследствие измены некоторых горожан», как сообщает хронист[408]. Городские ремесленники изготовляли оружие для гуситских отрядов.
О том, что крестьянство являлось и в последующие годы гуситских войн основной силой движения, главным контингентом войск таборитов, мы можем прочесть в высказываниях современников. В 1429 г. в речи, произнесенной в Братиславе перед Сигизмундом, Петр Энглиш несколько раз упоминает, что крестьяне — гуситские войска — успешно бьют крестоносцев[409].
На первом этапе гуситского движения (1419 — осень 1421 гг.) господствовала идеология хилиазма[410]. К тому времени, когда уже созрели предпосылки вооруженного восстания чешского плебса и крестьянства, хилиастические выступления в Чехии заметно расширились, приобретая, разнообразную форму: это были проповеди, особенно доступная в то время и широко распространенная форма пропаганды гуситских идей, воззвания, трактаты, из которых, к сожалению, уцелели лишь небольшие отрывки, сатирические и иные народные песни. Несмотря на фрагментарность сохранившихся материалов о хилиазме, они все же позволяют утверждать, что у таборитов зарождалось тогда действительно целостное учение, направленное против всех основ тогдашнего феодального строя. Взгляды таборитов, как это было обычно в средние века, выступают перед нами в религиозной оболочке, которую буржуазные историки выдавали за сущность учения левых гуситов. В действительности же она была только формой, под которой скрывалось радикальнейшее социальное учение в антифеодальном духе. Характеризуя Германию перед Великой крестьянской войной, Ф. Энгельс писал: «…При этих условиях все выраженные в общей форме нападки на феодализм, и прежде всего нападки на церковь, все социальные и политические революционные доктрины должны были по преимуществу представлять из себя одновременно и богословские ереси».[411]
В борьбе против феодализма вообще и его авангарда — католической церкви — радикальные табориты пользовались оружием, извлеченным из арсенала той же христианской церкви. Вот почему и гуситские хилиасты Чехии широко пользовались прорицаниями, записанными в Библии (в явлении св. Иоанна, в Апокалипсисе). Идеалом провозглашались обновленные и существенно измененные порядки, которые, как полагали гуситы и представители различных сект средневековья, существовали когда-то в раннехристианском обществе. Реакционные чешские историки пытались на этом основании доказать, что идеалы чешских радикальных гуситов обращены были будто бы в прошлое и не ставили своей целью внесение коренных изменений в существующие общественные отношения. Как мы покажем далее, такой тезис не имеет ничего общего с действительностью.
