Иван Грозный и Стефан Баторий: схватка за Ливонию - [30]

Таким образом, мнение большинства участников совета совпало с мнением короля. Спросили и московских воевод из тех, что присягнули на верность королю, и они ответили, что, хотя Смоленск славится как место замечательных событий, значение Великих Лук с точки зрения ведения военных действий важнее[55].

В Чашниках Баторий оставался до тех пор, пока здесь не собрались все части его армии. Тем временем подошел к концу пятинедельный срок, который был назначен для приезда московских послов.

Этот срок показался Ивану слишком коротким. Он прислал на Щудут в Чашники своего гонца Феодора Шишмарева известить об этом короля. «В пять недель, — писал Иван, — поспети не токмо к тебе, к Стефану королю у Вильно невозможно, и на рубеж к тому сроку поспети не возможно» не только послам, но и гонцу легкому на подводах без своих лошадей. Царь извещал, что послы его прибудут в Смоленск 1 августа, на литовскую границу 6 августа, а к королю 15 августа. Вместе с тем он выражал желание, в исполнимость которого сам, должно быть, не верил, чтобы король принял его послов «у Вильни по прежнему обычаю», то есть хотел, чтобы король возвратился назад из похода. Шишмарев явился к Баторию 19 июля — в день, когда истекал назначенный Баторием пятинедельный срок[56]. Король не принял доводов Ивана и сказал гонцу, что послы, по его мнению, могли бы прибыть вовремя, ибо путь для них после того, как он приблизился к границам Московского государства, сократился. Он заявил, что якобы нарочно в ожидании послов подвигался вперед с войском медленно, но теперь уже откладывать войну больше не может. Однако война не помешает ведению переговоров о мире. Он примет послов Ивана всюду, где бы ни находился со своими войсками, лишь бы только дело велось без хитрости и с целью установить мирное христианское житье между ними, государями, и их государствами без ущерба для его, короля, славы и без вреда для его государства. При этом Баторий обещал безопасность послам Ивана и сохранность их имущества, каков бы ни был результат переговоров.

Иван не ограничился посылкой Шишмарева. Вскоре после его отъезда царь, узнав, что Баторий прибыл в Чашники, отправил ему новую грамоту. Иван становился все уступчивее, чего и сам не скрывал; во второй грамоте он писал, что, «смиряясь перед Богом и перед ним, королем, велел к нему своим послам идти». Впрочем, уступчивость эта касалась только места и времени приема Баторием московских послов, но не затрагивала сути дела. Эту грамоту Баторий получил 28 июля, уже выехав из Чашников; изменить что‑либо она не могла.

Перед выездом из Чашников король произвел общий смотр: стоя на холме, он осматривал, в то время как армия проходила по узкому мосту, едва ли не каждого солдата, и нашел ее в хорошем состоянии; забраковано было только некоторое число лошадей.

По пути в Витебск Баторий осмотрел укрепления в Лепеле и Уле. Во время остановок состоялось несколько советов, на одном из которых решили взять крепости Велиж и Усвят, чтобы не оставлять их в тылу. Взять Велиж было важно еще и потому, что эта крепость контролировала плавание по Двине.

Командовать экспедицией к Велижу король поставил Яна Замойского, что вызвало недовольство литовцев, которые усмотрели в этом назначении ущемление своих прав. Но это никак не поколебало решения Батория. Мнения, которые Замойский, теперь уже канцлер, высказывал на военных советах, вселили в Батория уверенность в том, что он обладает выдающимися военными талантами. Замойский заготовил заблаговременно все необходимое для похода: артиллерию, амуницию, продовольствие, палатки, плотников, других ремесленников. Он приказал все это переправить из своего Кнышинского староства вниз по Неману в Ковку, отсюда вверх по Вилии в Михалишки, далее сухим путем в Поставы и, наконец, по Дисне и Двине в Витебск. В этот город прибыл и набранный им отряд, в котором было 944 пехотинца и 1042 всадника. Конница отряда состояла из гусар и казаков, вооруженных уже не луками, а карабинами, короткими ружьями, пистолетами, саблями и пиками. Пехота была набрана по большей части в Венгрии. Все воины в отряде Замойского носили одежду, оружие и убранство черного цвета в знак траура по жене и дочери своего полководца, которых он недавно лишился. К отряду Замойского король добавил под его командование еще около 4000 человек пехоты и конницы, так что численность всего корпуса простиралась до 6000 человек.

Канцлер первым прибыл в Витебск, затем туда явился и король. Здесь ему представили свои отряды паны и рыцарство литовское, князья Слуцкие, тиуны и чины земли Жмудской: отряды эти состояли из наемников и добровольцев, служивших безвозмездно[57]. Явились одновременно и некоторые польские войска, наемные и охочие, которым пришлось идти из более отдаленных частей Речи Посполитой, так что они могли поспеть только в Витебск.

Пробыв два дня в Витебске, Замойский двинулся к Велижу вдоль реки Двины. Команду над авангардом он поручил своему родственнику Луке Дзялыньскому, воину опытному, деятельному, осторожному и легко переносившему лишения походной жизни; в помощники ему он дал такого же храброго и предусмотрительного офицера — Николая Уровецкого. Главным корпусом отряда канцлер командовал сам, избрав себе в заместители Станислава Жолкевского, прославившегося военными подвигами в стычках с татарами. В арьергарде двигался обоз, который был разделен Замойским на три части, соответственно разделению походной колонны: каждой части обоза приказано было следовать за своим отрядом. Таким образом, гетман устранил те замедления, какие происходят вследствие того, что весь обоз движется вместе по одному и тому же пути; для прикрытая всех трех частей обоза назначены были особенные отряды. Артиллерия отправлена была вперед; прикрывать ее Замойский приказал венгерской коннице, которая и двинулась по левому берегу Двины под командой Стефана Лазаря.