It As Is - [34]

Если учитывать реалии, в которых проходило Гришино детство, небольшая черепно-мозговая травма пошла ему только на пользу. К тому же, после этого случая Гриша стал больше расти в ширину, нежели в высоту, что давало ему некоторые преимущества против высоких и тощих одноклассников.

Кстати, сама Валентина Николаевна отделалась лишь лёгким испугом.

Тимофей познакомился с Гришей спустя пару лет в детском оздоровительном лагере.

— Будешь? — Гриша оскалился, обдав Тимофея водочным перегаром, и протянул сигарету. До обеда было ещё часа два.

— Давай, — доверчиво протянул руку Тимофей, и тут же согнулся от неожиданного удара в нижнюю часть грудной клетки.

— А я не дам! — рассмеялся Гриша, но тут же сам свалился от мощного удара по коленной чашечке. Сцепившись клубком, подростки покатились по траве.

Спустя час, выслушав от грудастой студентки-вожатой монолог о том, что её под суд отдадут из-за таких придурков, и получив порцию зелёнки и бинтов в медпункте, Тимофей и Гриша Тумба стали лучшими друзьями. Их так и называли с тех пор — Тимон и Тумба. Тимофей убедился, что Гриша — недалёкий и довольно открытый человек с хорошо поставленным ударом в солнечное сплетение. А Гриша никаких выводов не сделал — он вообще не имел привычки рефлексировать.

Им обоим тогда было по четырнадцать лет.

Сегодня Тимон и Тумба грабили железнодорожную ремонтную станцию. Точнее грабил Тумба, а Тимон осуществлял руководство. Накануне вечером он представил своему подельнику подробный план действий. Нужно было пролезть через дыру в заборе, зайти в незапертый цех, взять один из ящиков с маркировкой КП1 и вернуться обратно. Раньше рассказывать ему всё равно не имело смыла — Тумба обладал довольно плохой памятью. Как и не нужно ему было знать, сколько времени Тимофей потратил на отслеживание графика снабжения ремонтной станции комплектующими и изучение распорядка дня и привычек железнодорожников.

На случай, если что-то пойдёт не так, у Тимофея было прикрытие. Припарковав машину рядом с дырой в заборе, Тимофей вытащил из багажника домкрат и закурил. Даже если кто-то и застанет его здесь, он всегда сможет сказать, что у него спустило колесо, и сейчас он докурит, поменяет и поедет дальше. А в предрассветных сумерках всё равно не видно, спущен баллон или нет. Ну а если собеседник окажется слишком навязчивым, у Тимофея за поясом был травмат.

Тимофей затянулся, вытащил сигарету изо рта и уставился на огонёк.

— Эй, ты! — окликнул кто-то Тимофея. Кто бы это ни был, ничего хорошего встреча в четыре часа утра, в безлюдном проезде возле железнодорожного склада предвещать не могла. Тимон нащупал под курткой пистолет и медленно повернулся на голос. В любом случае, если с ним сначала заговорили, а не огрели сразу бутылкой по голове, значит не всё так плохо.

По обеим сторонам грунтовой дороги стояли заборы. По одну сторону — высокий кирпичный, со следами штукатурки и колючей проволокой наверху. За ним виднелся ангар железнодорожной ремонтной станции. По другую сторону — деревянный, за ним когда-то были дачи, но теперь там всё заросло сорняками. Из тумана, метрах в двадцати от машины, на середину дороги вышла тощая рыжая собака и уставилась прямо в глаза Тимону.

— Эй, ты! — повторила она, — Что ты здесь делаешь?

Тимон достал из-за пояса травмат и молча направил его на собаку.

— Не самая лучшая идея. Ты же понимаешь, что стоит мне сейчас залаять, как проснутся все собаки в округе, и на шум прибегут сторожа, — спокойно сказала собака, — давай, опусти пушку.

Тимофей на шелохнулся. Если это галлюцинация, то ничего с ним не случится. А если это и вправду говорящий пёс, то лучше его всё-таки застрелить. Хотя, с другой стороны, он вроде не агрессивно настроен. А с такого расстояния есть риск не попасть, тогда и правда на шум сюда все собаки и сторожа сбегутся.

— Ты кто? — как можно спокойнее спросил Тимон.

— Тузик, — ответил пёс, — Когда здесь дачи были, меня хозяева бросили. С тех пор так и живу. А вы с другом, наверное, грабить ремонтную мастерскую пришли?

«Хорошо, Тузик так Тузик, — подумал Тимон. — Но не раскрывать же ему свои планы. Пусть и легенда про колесо уже как-то не очень». А вслух произнёс:

— Вали отсюда, или я стреляю.

— А ты никогда не задумывался об ответственности за свои деяния? — спросил Тузик.

— Ты мне зубы не заговаривай, — огрызнулся Тимон.

— Так значит всё-таки задумывался, — казалось, Тузик улыбается.

— Да, задумывался, — коротко ответил Тимон, — но было только одно условное.

— Это ты про человеческий суд говоришь. А не думаешь ли ты, что есть какой-то больший, надчеловечный суд?

Тимон и сам не заметил, как опустил пистолет.

— Мне кажется, есть такой. Наверняка есть.

— И почему же ты так в этом уверен? Какие у тебя есть основания так полагать? — ехидно спросил пёс. Тимону интонации пса не понравились.

— Ты ерунду говоришь, — ответил он, — как ты вообще живёшь с такими мыслями, сука?

— Вовсе не ерунду. Я хочу подвести тебя к размышлениям о непостижимости окружающего тебя мира. Разум, человеческий разум, не владеет инструментами, даже самыми простыми, для изучения объективной реальности. Вот ты мог предположить, что встретишь говорящую собаку?