История Смотрителя Маяка и одного мира - [223]

Бывший слушатель с отстранённым вниманием отметил, что при взгляде на просветителя чувствует, прежде всего, злорадство. И тут же по привычке укорил себя.

Инанис, справившись с первым удивлением, остановил взгляд на Тео, как на единственном знакомом образе, в попытке хоть за что-то ухватиться, и спросил, чтобы понять, может ли говорить в этом странном мире:

— Как ты здесь оказался?

— Если я не ошибаюсь, меня изгнали только из Ледяного Замка. А здесь — не Ледяной Замок, — ответил Тео, и его голосом явно говорила обида, набравшая немалую силу в реальнейшем.

Просветитель удивлённо взглянул на бывшего слушателя, но промолчал. Должно быть (так думалось Тео), Инанис решил, что это какая-то хитроумная ловушка, в которую из мести заманил его изгнанник Школы.

Но это ведь было не так.

— На самом деле, я не знаю, где мы, тар просветитель, — меня, как и вас, просто привели сюда, — устало пояснил Тео, прислоняясь к прохладной каменной стене в тени переулка, — но это слишком похоже на тот мир, который встретил меня за порогом Школы. Поэтому я быстро успел привыкнуть, наверное.

Инанис кивнул. Ему было тягостно оставаться один на один с Тео, ведь он так старательно (не сказать, что ему это вполне удалось и, тем более, что это было хоть сколько-нибудь просто) вычёркивал талантливого слушателя и друга из своей жизни. Как будто встретить призрака убитого тобой человека. Нет, просветитель ни на секунду не сомневался в правильности решения Совета, но то, что живой, редкостно умный, искренне и со страстью преданный делу служения Защитнику Тео должен был покинуть Школу, не могло быть правильным. И это противоречие, не разрешаемое ни одним из известных просветителю логических приёмов, врезалось в душу при каждом неловком движении мысли, мучило его бессонными ночами. Но сказать об этом Тео — просто сказать — всегда было где-то за чертой реального, и только во снах просветитель видел не раз себя и Тео, сидящими где-нибудь и беседующими обо всём, как раньше.

Мимо проходил торговец кофе, и Тео, вытащив последние монеты и пожелав, чтобы у них с Инанисом был кофе, как раньше, когда они сидели в кабинете просветителя и частенько не замечали за разговорами, что уже наступило время, когда Ледяной Замок, словно огромный сом, погружался на дно сонной реки. Тогда Инанис сокрушался, что из-за него слушатель нарушает распорядок Школы, и качал головой, но на самом деле был доволен…

— Кофе? — Тео протянул Инанису картонную кружку, и тот взял, по привычке обхватывая её двумя руками, хотя было совсем не холодно.

На мгновение обоим показалось, что они в Ледяном Замке, и высокие стрельчатые окна привычно индевеют, покрывая небо Школы просветителей причудливыми узорами. Кричат ночные птицы, ворчливо бьют осипшие за зиму часы…

Но оба они, несомненно, были в Тар-Кахоле. И это уже нельзя было изменить.

Инанису вдруг захотелось рассказать, что он чувствовал, когда ушёл Тео, что никогда раньше не было такого, чтобы он сомневался хоть в чём-то, связанном с Ледяным Замком — да и теперь не сомневался, но боль и пустота были настоящими и говорили с ним по ночам, спрашивая, почему он хотя бы не попрощался с изгнанником. «Как будто моё прощание помогло бы ему», — оправдывался Инанис и сам себя укорял за слабость.

Просветитель молчал. Кофе расплескался и неаккуратными потёками украшал картонные стенки.

Тео не ждал, что просветитель скажет что-то важное. Теперь он сам мог говорить всё, что угодно. Он почувствовал, что здесь, в этом странном мире, он может сказать то, что станет правдой.

— Я хочу, чтобы вы перестали винить себя. И чтобы Ледяной Замок когда-нибудь отпустил вас, — самоуверенно заявил Тео.

И просветитель совершенно справедливо возмутился:

— Я вовсе не… не слишком ли ты много на себя берёшь, бродячий мудрец? — прошипел Инанис, отставляя кружку с кофе, поднимаясь со скамейки и сердито оглядываясь.

— Не больше, чем презренный изгнанник, — усмехнулся Тео.

Просветитель не успел ничего ответить, поскольку из-за угла переулка вышел Астиан Ум-Тенебри и удивлённо остановился, словно запнулся.

— Что-то вы, я вижу, не готовы к путешествию в Ледяные горы, — недовольно констатировал он. — Нет, мы можем, конечно, попить кофе и порассуждать о сотворении мира, о Зримой Тьме, о других захватывающих сюжетах, — продолжал Астиан с неожиданной язвительностью, делая вид, что собирается расположиться на скамейке, с которой только что поднялся Инанис, — но мне казалось, что вам небезразлична судьба осаждённых в Ледяном Замке.

— Осаждённых?! — Тео и Инанис воскликнули практически одновременно.

Астиан страдальчески вздохнул.

— Мало того, что вы не можете разглядеть Защитника ни в одном человеке, так вы ещё и не можете почувствовать страдание людей, с которыми провели большую часть жизни? Мне кажется, я слышу даже стоны старых камней Замка.

Тео первым выловил из всего этого потока раздражительных слов те, на которые стоило реагировать.

— Лори Ум-Тенебри, прошу вас, если вы знаете, как помочь обитателям Ледяного Замка, то мы готовы сделать всё, что в наших силах… — взмолился Тео и остановился, замерев в чёрных глазах Астиана, в которых словно вращалась спираль из сияющей темноты.