История Сицилии - [115]

Его фигура патриархальна и очень внушительна, но без монументальности; высокий рост, великолепные седые волосы, ярко выраженные почтенные черты пробуждают уважение к нему среди любых классов общества, в котором он родился. Будь он в крестьянском доме или в одежде простого рыбака, никто не сможет отказать в уважении этому почтенному старцу. Он говорит очень громко и смеется раскатисто; в театре, особенно в итальянской опере, он аплодирует, кричит и весьма энергично отбивает такт на перилах ложи; при исполнении «Севильского цирюльника» он кричал: «Браво, лаццароне, браво!», явно восхищенный Лаблашем, который имел обыкновение исполнять одну из арий в чрезвычайно оригинальной манере.

…Король Неаполя очень набожен; он постится со всей возможной строгостью, перебирает четки каждый день и часто слушает проповеди. Он привез с собою своего духовника. Это почтенный и даже очень привлекательный капуцин, который отказался от покоев, приготовленных ему при дворе, и остановился в капуцинском монастыре. Король спустился в крипту тамошней церкви, чтобы посетить могилу королевы, его жены… Он встает утром очень рано, слушает мессу, читает великое множество молитв, обедает в середине дня, отдыхает, затем играет в карты при довольно высоких ставках со своими фаворитами, от которых требует своевременной оплаты карточного долга в течение двадцати четырех часов, без какой-либо отсрочки.

Часть карточного выигрыша он всегда посылал своей жене-герцогине.

Фердинанд вернулся в Неаполь 6 августа 1823 года, проведя в отдалении от смуты почти девять месяцев. Он нашел свое королевство по-прежнему оккупированным австрийцами, но в основном процветающим и счастливым. Леди Блессингтон, которая прибыла в город почти одновременно с королем, пусть она полностью разделяла взгляды своего любовника-бонапартиста графа д’Орсе, была вынуждена признать: «Нам говорят, что итальянцы страдают под игом деспотизма и самодурства правителей; но нигде я не видела столько счастливых лиц. Мужчины, женщины и дети – все, похоже, ощущают влияние той восхитительной атмосферы, в которой живут; и эта атмосфера, кажется, исключает заботу и печаль».

Второго января 1825 года король, как обычно, охотился. На следующий день он пожаловался на легкий озноб и остался в закрытом помещении; в вечерней игре в пикет с герцогиней он то и дело засыпал, а его речь сделалась слегка неразборчивой. Он отказался от кровопускания и попросил только, чтобы его не будили в привычное время, то есть в шесть утра. Камердинер поэтому дождался восьми и лишь тогда вошел в спальню. Фердинанд покоился в постели вечным сном. Король умер от апоплексического удара, как и его жена Мария-Каролина чуть больше одиннадцати лет назад. До его семьдесят пятого дня рождения оставалась всего неделя.

Король Обеих Сицилий Франциск I, бывший герцог Калабрийский, всегда отличался поразительной бесцветностью. Часто упоминалось, что никто не обращал на него внимания – за исключением, по-видимому, двух его жен и множества любовниц. Свою первую жену, Марию-Клементину Австрийскую, он искренне любил, и сердце его разбилось, когда она умерла в 1801 году. Вторая жена, Мария-Изабелла Испанская, была (если верить его матери Марии-Каролине) почти такой же «серой мышкой», как и он сам. Его пятилетнее правление не характеризовалось примечательными событиями. В юности те немногочисленные идеи, которые он выражал, побуждали предположить, что в качестве правителя он окажется чуть либеральнее своего отца; однако с возрастом его взгляды становились все более консервативными. Он напоминал отца склонностью лениться и неистребимым нежеланием принимать сколько-нибудь активное участие в управлении страной. Его министры были немногим более дееспособны – зато камердинер короля и личная служанка королевы (оба составили небольшое состояние на взятках) постепенно приобрели значительный политический вес. По сути, королевством управляли полиция и армия, и горе было тем гражданам, кто попадал в немилость к той либо к другой силе. Армия сосредоточилась на извлечении доходов: святого Игнатия Лойолы, основателя ордена иезуитов, умершего в 1556 году, назначили фельдмаршалом с полным окладом; куда (и кому) именно шли эти деньги, осталось тайной. За все свое короткое и малопримечательное правление Франциск смог добиться единственного достижения, которое принесло несомненную пользу Неаполю: в 1827 году были выведены австрийские оккупационные войска, содержание которых лежало тяжким бременем на королевской казне. В остальном король жил в строгом уединении, одержимый манией преследования; о безопасности монарха заботились солдаты, фавориты и любовницы. Он не пользовался популярностью своего отца и умер в 1830 году, никем не оплакиваемый.

Сын и наследник Франциска, Фердинанд II, король Обеих Сицилий, поначалу казался тем самым яблоком, что не падает далеко от яблони. Подобно своему деду, он якшался с лаццарони, говорил на местном диалекте и был любим в народе за свои простые, свободные манеры. Сицилийцы тоже воспринимали его одобрительно. Он родился в Палермо в 1810 году (его отец был вице-королем острова) и нанес минимум четыре визита на Сицилию в первые десять лет своего правления. Поэтому остров он знал много лучше, чем даже большинство сицилийцев. Одобрением встретили и назначение на пост губернатора острова Леопольда, младшего брата короля и тоже сицилийца по рождению. Надежды на лучшее опирались и на королевский указ, опубликованный по вступлении Фердинанда на престол; в этом указе король обещал подданным честное и беспристрастное отправление правосудия и реформу государственных финансов. Он также говорил о борьбе с коррупцией и прочими злоупотреблениями, которые столь долго отравляли жизнь в королевстве, и клялся приложить все силы к тому, чтобы покончить с этими бедствиями раз и навсегда. Долгосрочная цель, говорилось в указе, состоит в управлении королевством таким образом, чтобы принести наивозможное счастье наибольшему числу подданных, без ущемления прав собратьев-монархов и Римско-католической церкви.