Исторiя Россiи 862—1917 - [72]

Трудно сказать, повиненъ ли Годуновъ въ смерти 8-лѣтняго мальчика. При всёмъ честолюбіи, онъ былъ слишкомъ умёнъ, чтобъ не понять, что сохранить преступленіе въ тайнѣ будетъ невозможно, а разъ тайна открыта, доказанное преступленіе навредитъ ему больше, чѣмъ если бъ царевичъ остался въ живыхъ. Но тотъ же умъ или, ещё болѣе, жизненный опытъ долженъ былъ подсказать ему и другое: что, умри Ѳёдоръ и воцарись Димитрій, Нагіе не задумаются расправиться съ нимъ такъ же, какъ онъ расправился съ Мстиславскими или Шуйскими, и что его ждётъ въ такомъ случаѣ или петля на шею въ уединеніи тюремныхъ стѣнъ, или долгіе годы заточенія въ глухомъ, холодномъ углу, и въ лучшемъ развѣ случаѣ монашескій клобукъ. По инстинкту самосохраненія ему естественно было желать — только желать! — смерти царевича, и если неосторожная фраза выдала его затаённую мысль, то въ прихлебателяхъ и людяхъ, готовыхъ подслужиться, недостатка у Годунова быть не могло. Но выдалъ ли онъ свою тайну, онъ, такой осторожный, такой разсудительный?…

Что бы тамъ ни произошло, но смерть царевича принесла Годунову больше зла, чѣмъ пользы; на нёмъ легло пятно «убійцы», и чѣмъ рискованнѣе было утверждать это вслухъ, чѣмъ тяжелѣе каралъ «убійца» за неосторожныя рѣчи, тѣмъ сильнѣе вкоренялось убѣжденіе, что онъ есть дѣйствительно главный виновникъ злого дѣла.

Русская исторія знаетъ другой случай, сходный по нѣкоторымъ чертамъ своимъ. Императоръ Пётръ III по низложеніи былъ перевезёнъ въ село Ропшу и тамъ вскорѣ убитъ. Убилъ его Алексѣй Орловъ, одинъ изъ главныхъ пособниковъ императрицы Екатерины II при возведеніи ея на престолъ. Однако общественная молва считала императрицу сильно замѣшанною въ этомъ убійствѣ; всѣмъ казалось «яснымъ» и «естественнымъ», что она постарается возможно скорѣе развязаться съ ненавистнымъ мужемъ и предотвратить возможность новой смуты, которая могла бы кончиться ея собственнымъ низложеніемъ и новымъ воцареніемъ Петра. Даже сынъ императрицы, цесаревичъ Павелъ, оставался долгое время въ убѣжденіи, что Орловымъ управляла рука его матери. Правда раскрылась передъ нимъ только 34 года спустя, когда, воцарившись, онъ нашёлъ въ бумагахъ Екатерины записку Орлова, въ которой тотъ, донося о смерти Петра, винился передъ нею въ содѣянномъ преступленіи.

«Зять палача» для однихъ, «убійца» — для другихъ, Годуновъ остался такимъ и послѣ своего воцаренія (1598). Онъ принялъ всѣ мѣры, чтобы законно обставить своё вступленіе на престолъ: не сразу далъ согласіе, дождался, пока соберётся земскій соборъ и выберетъ его всенародно. Не помогла, однако, и законность избранія. Слухи о томъ, что царевичъ Димитрій живъ, возникли уже на третій годъ царствованія Бориса, а въ концѣ 1603 года въ Польшѣ объявился и самъ онъ.

3. Личность Лжедимитрія I. Кто былъ этотъ Названый Димитрій? Кто внушилъ ему мысль, что онъ есть истинный царевичъ, или кто подговорилъ его назваться именемъ царевича, остаётся и донынѣ неразрѣшённой загадкой. Всего вѣроятнѣе былъ онъ ставленникъ бояръ. Кто другой сумѣлъ бы такъ хорошо подготовить его къ будущей трудной роли? Княжата и старые родовитые бояре, какъ ни громилъ ихъ царь Иванъ, какъ мало ни осталось ихъ, не могли забыть прежняго своего привилегированнаго положенія, тѣмъ менѣе согласились бы поступиться имъ въ пользу человѣка съ такимъ незавиднымъ прошлымъ, какъ у Бориса. Имъ необходимо было найти орудіе, чтобы свалить новаго царя, и они его создали.

Но былъ ли ихъ ставленникъ только Лжедимитрій или, кромѣ того, ещё и Самозванецъ? Обманывался ли онъ самъ, вѣря въ своё происхожденіе отъ Ивана Грознаго (Лжедимитрій), или онъ завѣдомо надѣлъ на себя личину (Самозванецъ)? На этотъ вопросъ тоже нельзя дать отвѣта, который бы исключалъ возможность другихъ. Большинство склоняются къ послѣднему мнѣнію и потому называютъ Лжедимитрія Самозванцемъ; но едва ли не правильнѣе видѣть въ нёмъ не обманщика, а обманутаго.

4. Лжедимитрій I — не самозванецъ. Невѣроятно, чтобы тотъ, кого называли Димитріемъ, былъ сознательнымъ обманщикомъ. Нельзя носить личину долгіе годы и ни разу не выдать себя. Что Лжедимитрій вѣрилъ въ своё царское происхожденіе, это доказываютъ его поступки, проникнутые искренностью и смѣлостью, немыслимыми для обманщика. Если онъ обманщикъ, то какимъ хитроумнымъ, изворотливымъ Одиссеемъ пришлось бы признать его! Какое, значитъ, проявилъ онъ самообладаніе, обдуманность, предусмотрительность въ своихъ дѣйствіяхъ! Какъ, значитъ, умѣлъ взвѣшивать каждый свой шагъ! Какой холодный расчётъ и ловкіе пріёмы! Какой, значитъ, талантъ первоклас­снаго актёра проявилъ онъ, играя цѣлые годы — и такъ безукоризненно! — свою роль, на виду цѣлаго свѣта, въ ежеминутномъ сознаніи, что это именно только роль, что малѣйшая неправильность въ ея исполненіи будетъ стоить ему жизни!

Гдѣ всему этому могъ научиться Лжедимитрій при простотѣ тогдашняго быта? А онъ былъ великорусъ по рожденію, москвичъ по воспитанію. Триста лѣтъ назадъ русская жизнь была значительно проще нынѣшней и не выработала ни такихъ условій, ни средствъ, которыя научили бы, какъ разыгрывать роль самозванца. Если самозванцы появлялись, то именно какъ самозванцы, вродѣ Тушинскаго вора, и такимъ обманъ удавался, лишь пока они вели дѣло заглазно, пока ихъ не видѣли воочію, пока масса народная знала о нихъ только по слухамъ, вѣря имъ прежде всего потому, что хотѣла вѣрить; тѣ же, кто сталкивался съ этими самозванцами лицомъ къ лицу, кто вмѣстѣ съ ними жилъ и работалъ, — окружающіе ихъ — тѣ никогда не считали ихъ за истинныхъ носителей царскаго имени и заодно съ ними завѣдомо обманывали другихъ.