Исторiя Россiи 862—1917 - [60]

XI. Борьба Ивана Грознаго съ княжатами и боярствомъ

Въ старину въ Московскомъ княжествѣ, какъ и вездѣ на Руси въ удѣльный періодъ, бояре, на положеніи вольныхъ слугъ, были ближайшими сотрудниками князя, его совѣтниками, правителями областей, военачальниками надъ боевыми полками. Съ тѣхъ поръ какъ выяснилась прочность успѣха московскихъ Даниловичей въ притязаніяхъ на великокняжескій титулъ и связанное съ нимъ привилегированное положеніе, бояре стали быстро пополнять ряды московской знати. За ними тянулись дѣти боярскія, отроки, вторая, младшая категорія служилыхъ людей. Уже при Иванѣ Калитѣ въ Москву перешёлъ изъ Кіева бояринъ Родіонъ Нестеровичъ, приведя съ собою 1700 человѣкъ «послужильцевъ», т. е. отроковъ, дружинниковъ. Тогда же много бояръ пріѣхало изъ Твери. Въ одиночку стекались въ Москву знатные и простые люди какъ изъ сосѣднихъ княжествъ, такъ и изъ Литвы; приходили даже изъ Германіи; были выходцы изъ Крыма и Золотой Орды, татарскіе мурзы, крещёная мордва. Такихъ выходцевъ ко времени Ивана III въ рядахъ московскихъ насчитывалось однѣхъ только видныхъ фамилій до 40.

Обоюдный интересъ связывалъ обѣ стороны. Насколько цѣнили московскіе князья службу своихъ бояръ, можно судить по предсмертнымъ словамъ Дмитрія Донского, обращённымъ къ его дѣтямъ: «Любите своихъ бояръ, оказывайте имъ надлежащую честь и безъ воли ихъ ничего не дѣлайте». Слова эти наглядно рисуютъ взаимное положеніе: бояре охотно шли на службу къ московскому князю — она была для нихъ источникомъ личныхъ выгодъ; князья дорожили этою службою — она приносила имъ несомнѣнную пользу: при содѣйствіи бояръ они собирали Сѣверо-Восточную Русь, совмѣстно устраняя препятствія, лежавшія на пути этого собиранія. Но скоро наступитъ время, когда такія отношенія взаимнаго довѣрія и взаимной пользы потерпятъ существенныя измѣненія.

Какъ слуги вольные, т. е. по добровольному договору принявшіе на себя извѣстныя обязательства, бояре пользовались правомъ отъѣзда, т. е. правомъ прекратить свою службу у князя и перейти къ другому; право это было обычнымъ на всей Руси и нашло своё выраженіе въ междукняжескихъ договорахъ: «а бояромъ и слугамъ межи насъ вольнымъ — воля». Но съ теченіемъ времени право это фактически стало отпадать само собою, подобно тому, какъ сухая, лишённая соковъ вѣтвь сама сваливается съ дерева.

Причинъ тому было нѣсколько:

1) Съ расширеніемъ предѣловъ Московскаго княжества всё меньше и меньше оставалось самыхъ княжествъ, куда служилый человѣкъ могъ бы явиться съ предложеніемъ своихъ услугъ.

2) Князь московскій былъ самый богатый вотчинникъ, онъ щедрѣе надѣлялъ бояръ землями и, какъ самый сильный изъ князей, вѣрнѣе могъ защитить интересы своего боярина, если у того были свои владѣнія въ другомъ княжествѣ. Выгоды московской службы создавали привычку, воспитывали въ убѣжденіи, что служить слѣдуетъ именно въ Москвѣ, а не въ другомъ мѣстѣ; прежнее право оставалось правомъ, но оно омертвѣло, и, дѣйствительно, случаи перехода бояръ изъ Москвы на службу къ другому князю были очень рѣдки.

3) Въ Москвѣ удерживало служилыхъ людей ещё одно соображеніе матеріальнаго характера. Для нихъ, какъ земельныхъ собственниковъ, далеко не безразлично было, владѣть ли и пользоваться своими вотчинами на мѣстѣ, служа въ Москвѣ, или заглазно, въ случаѣ перехода на службу къ другому князю: на московскаго князя, какъ сильнѣйшаго, не всегда легко было найти управу; невзирая на договоры, онъ всегда имѣлъ полную возможность выместить своё неудовольствіе на отъѣхавшаго и нерѣдко просто грабилъ или отнималъ его сёла и дома. У московскихъ и тверскихъ вотчинниковъ возникали зачастую распри изъ-за пограничныхъ межъ на земляхъ по ту и другую сторону въ томъ и другомъ княжествѣ, и если жаловался тверитянинъ, то напрасно было искать суда въ Москвѣ: московскому вотчиннику всё извинялось; но стоило пожаловаться москвичу, и изъ Москвы летѣли грозныя требованія удовлетворить его жалобу. Подъ такимъ давленіемъ — это было при Иванѣ III — много тверитянъ, даже и тѣ, кто дорожилъ своею службою въ Твери и желалъ бы продолжать её тамъ, сочли меньшимъ зломъ перейти на службу въ Москву.

4) Со времени Ивана III и Василія III отъѣздъ возможенъ сталъ только въ Орду либо въ Литву; идти въ Орду, конечно, ни у кого не было желанія, никто не рѣшился бы «опоганиться» и разстаться съ своей вѣрой, перейдя, какъ это неизбѣжно пришлось бы, въ мусульманство: отъѣздъ же въ Литву получилъ теперь характеръ измѣны тому же православію и, вдобавокъ, Русскому государству, въ которое превратилось вчерашнее Московское княжество. Такъ, силою вещей, вольный человѣкъ сдѣлался бояриномъ, хотя и привилегированнымъ по своему положенію, но навсегда прикрѣплённымъ ко двору московскаго князя.

Со второй половины ХV в. составъ московскаго боярства сталъ быстро пополняться новымъ элементомъ. Прежде всего — онъ непомѣрно выросъ: въ княженіе отца и дѣда Ивана Грознаго появилось свыше 150 новыхъ фамилій, и притомъ самыхъ родовитыхъ. Большинство ихъ состояло изъ бывшихъ удѣльныхъ князей или ихъ потомковъ. Этимъ княжатамъ, по установившемуся за ними прозвищу, некуда было теперь дѣваться: распродавъ свои удѣлы московскому князю или вынужденно отказавшись въ его пользу отъ нихъ, имъ ничего теперь не оставалось иного, какъ тоже перейти на службу къ московскому князю и встать на положеніе его служилыхъ бояръ. «Съ тѣхъ поръ во всѣхъ отрасляхъ московскаго управленія, въ государевой думѣ совѣтниками, въ приказахъ судьями, т. е. министрами, въ областяхъ намѣстниками, въ полкахъ воеводами являются всё князья и князья. Служилое княжьё если не задавило, то закрыло старый слой московскаго нетитулованнаго боярства. Эти князья за немногими исключеніями были наши Рюриковичи или литовскіе Гедиминовичи. Вслѣдъ за князьями шли въ Москву ихъ ростовскіе, ярославскіе, рязанскіе бояре».