Исторiя Россiи 862—1917 - [56]

Такая мѣра духовно скрѣпляла областную Россію съ ея политическимъ центромъ и много содѣйствовала тому, чтобы отдѣльныя области, вчерашніе удѣлы, видѣли въ себѣ членовъ одной общей семьи, а въ Москвѣ и ея царѣ свою столицу и общаго всѣмъ владыку. Въ этомъ отношеніи митр. Макарій и Иванъ Грозный дѣйствовали рука объ руку, въ одномъ духѣ, въ одномъ направленіи — укрѣпленія единодержавной власти.

IV. Макарьевскія Четьи-Минеи

Это, хотя и съ пробѣлами, но, поскольку то было возможно, полный сводъ всей древнерусской письменности, колоссальный памятникъ, воздвигнутый на грани между старой, разрозненной Русью и Русью новой, объединённой въ Московское государство. Четьи-Минеи тоже объединили русскую литературу, разбросанную дотолѣ по областнымъ угламъ, въ монастыряхъ и церквахъ. Въ области литературы митр. Макарій совершилъ то же самое, что въ области церковной: канонизуя русскихъ святыхъ и собирая русскую литературу, онъ, помимо ближайшихъ цѣлей, достигалъ ещё и цѣлей общихъ, закрѣпляя идею государственнаго единенія.

Свою работу собиранія митр. Макарій совершилъ ещё въ Новгородѣ, на архіепископской каѳедрѣ, но потомъ дополнилъ её въ Москвѣ. Въ ту пору Новгородъ былъ первымъ городомъ по богатству книжныхъ и просвѣтительныхъ средствъ; но, передавъ свой трудъ Москвѣ — 13 фоліантовъ, вкладъ въ Успенскій соборъ, — онъ поставилъ и этотъ, нынѣ царственный городъ, въ завидное положеніе — сдѣлаться не только политическимъ, но и духовнымъ центромъ, средоточіемъ просвѣщенія для всей Руси. Недаромъ въ эти же годы (1553) въ Москвѣ возникаетъ первая типографія.

Составъ Четій-Миней: всѣ книги новозавѣтныя; значительная часть ветхозавѣтныхъ; слова и бесѣды св. Отцовъ церкви; старинные сборники русскаго происхожденія, какъ: Патерики, Пчела, книга Измарагдъ, Златая Цѣпь, книга Козьмы Индикоплова и др.; многочисленныя житія святыхъ; похвальныя слова святымъ; сказанія объ открытіи ихъ мощей; слова учительныя, торжественныя на праздники; толкованія церковныхъ службъ; назидательныя повѣсти; посланія русскихъ князей и духовныхъ лицъ и многое другое.

Названіе сборника. Сборникъ раздѣлёнъ на 12 большихъ книгъ, по числу 12 мѣсяцевъ года; содержаніе каждой книги разбито по днямъ мѣсяца. Такимъ образомъ, это сборникъ для чтенія на каждый день мѣсяца (по-гречески μήν), Минеи читаемыя, въ отличіе отъ Минеи служебной, т. е. сборника церковныхъ службъ.

V. Завоеваніе Казани

Казань, изъ всѣхъ трёхъ татарскихъ царствъ, первая признала надъ собою власть русскаго царя; побѣда надъ врагомъ, вчера ещё страшнымъ и, казалось, неодолимымъ, досталась съ гораздо бо́льшимъ напряженіемъ силъ, чѣмъ того потребовали Астрахань и Сибирское царство Кучума; въ ту пору Казань была самымъ безпокойнымъ сосѣдомъ, ея близость особенно ощутительно и тяжело отзывалась на восточныхъ окраинахъ, постоянно подвергавшихся опустошеніямь. Вотъ почему паденіе Казани произвело на современниковъ громадное впечатлѣніе.

Прежде всего это было первое настоящее завоеваніе чужой земли; раньше Москва только присоединяла вотчинныя земли, росла на счётъ своихъ же собратьевъ; притомъ это было завоеваніе не какой-нибудь простой земли, а цѣлаго царства! Намъ довольно трудно представить себѣ, что значило въ XVI в. для современниковъ завоевать татарское царство, какой смыслъ вкладывался въ эти слова. Въ Россіи царями величали только византійскихъ императоровъ да татарскихъ хановъ; этимъ титуломъ обозначали только государей старшихъ, обладающихъ особою властью и преимуществами.

Недаромъ князья московскіе преклонялись передъ ордынскими ханами, покорно признавали своё княжество ихъ улусомъ, терпѣливо сносили унизительные обряды на пріёмѣ ханскихъ пословъ. Приниженное положеніе забывается не сразу, и, даже освободившись отъ платежа дани, ставъ государями независимыми, князья московскіе ещё не освободились отъ обаянія той власти, которой они подчинялись два съ половиною вѣка. Иванъ III требовалъ себѣ равенства съ султаномъ, съ германскимъ императоромъ, но ещё не смѣлъ и думать о равенствѣ съ крымскимъ ханомъ и въ грамотахъ своихъ билъ ему челомъ.

И вотъ внукъ этого Ивана рѣшился принять самъ титулъ царя, т. е. поставилъ себя на равную съ ханомъ высоту — это была своего рода политическая дерзость, и завоеваніе Казани блестящимъ образомъ оправдало её. Русская земля могла теперь свободно вздохнуть и съ законною гордостью, въ сознаніи своей мощи и доблести смотрѣла, какъ ея государь попиралъ пятою вчерашняго грознаго владыку. Вспоминались счастливыя времена Святослава, Владиміра Св., Ярослава Мудраго, нашихъ первыхъ князей-завоевателей.

Дорого досталась побѣда; татары съ ожесточеніемъ защищали свой городъ. «Здѣсь Средняя Азія, подъ знаменемъ Магомета, билась за свой послѣдній оплотъ противъ Европы, шедшей подъ христіанскимъ знаменемъ Московскаго государства» (Соловьёвъ). Напряженіе, потребовавшееся, чтобы сломить этотъ оплотъ, напоминало усилія 1380 года, времена Мамая и битву на Куликовомъ полѣ; только результаты на этотъ разъ были несравненно значительнѣе: тамъ татаръ лишь отразили, теперь ихъ завоевали и подчинили. Кромѣ того, множество русскихъ православныхъ людей, томившихся въ татарскомъ плѣну, получили свободу, и, такимъ образомъ, успѣхъ русскаго оружія былъ вмѣстѣ съ тѣмъ и священнымъ подвигомъ защиты христіанства отъ бусурманъ.