Исторiя Россiи 862—1917 - [54]

Послѣдующія событія не только не измѣнили, но ещё сильнѣй укрѣпили русское общество въ справедливости его разочарованія въ грекахъ: 14 лѣтъ спустя послѣ Флорентійской уніи турецкій султанъ Магометъ II торжественно въѣзжалъ, во главѣ побѣдоноснаго войска, въ ворота Константинополя. Съ этой минуты Царьградъ становился Стамбуломъ, а Св. Софія нечестивой мечетью. Вмѣсто христіанскаго креста надъ поруганнымъ храмомъ благочестія заблисталъ мусульманскій полумѣсяцъ. «Второй Римъ» былъ низвергнутъ, и на престолѣ византійскомъ, вмѣсто защитника православной церкви, возсѣлъ врагъ Христовъ.

Паденіе Греческой имперіи получало характеръ Божіей кары. Дѣйствительно, могъ ли бы иначе Богъ попустить нечестивыхъ агарянъ овладѣть Константинополемъ, этимъ священнымъ «сосудомъ» вѣковѣчной Истины? Очевидно, городъ и вся страна погибли за свои грѣхи. Уже до Флорентійской уніи возникли на Руси сомнѣнія, двоить или трегубить аллилуйю, складывать ли для крестнаго знаменія два или три перста; а потомъ завязался споръ, какъ совершать хожденіе вокругъ храма, посолонь (по солнцу) или противъ солнца; и если одни опирались на авторитетъ Греческой церкви, то другіе отвергали его именно изъ-за допущенныхъ ею «новшествъ».

Зато въ одномъ не было никакихъ сомнѣній: если Второй Римъ погибъ, то съ нимъ ещё не погибло Православное царство, такъ какъ оно никогда не можетъ погибнуть. Изъ-за того, что сосудъ разбить, ещё не слѣдуетъ, чтобъ изсякло и его содержаніе, такъ какъ Истина, хранимая въ этомъ сосудѣ, безсмертна. Господь Богъ могъ попустить невѣрныхъ покорить грековъ, но Онъ никогда не допуститъ стереть съ лица земли истинную вѣру и дать восторжествовать надъ нею латинянамъ или злымъ агарянамъ. Правая вѣра — вѣчная, неумирающая; изсякнетъ она — тогда и міру наступитъ конецъ. Но міръ пока ещё существуетъ, и потому разбитый сосудъ необходимо замѣнить новымъ, чтобы воплотить вѣчную истину и снова дать ей внѣшнія формы существованія.

Но гдѣ искать этого новаго сосуда? Кто окажется достойнымъ нести почётное знамя защитника и представителя православія? Прежде всего это долженъ быть, разумѣется, народъ православный. Кто же именно? Не сербы же, не болгары, только что согнувшіеся подъ ярмомъ мусульманскимъ? Нѣтъ, эту задачу можетъ выполнить одинъ только русскій народъ! За нимъ не только право непоколебленной чистой вѣры, но и право государственной мощи: татарское иго стало воспоминаніемъ; удѣльные раздоры и безсиліе смѣнились грознымъ самодержавіемъ Москвы. Уже давно московскій князь пересталъ звать себя «стольникомъ» византійскаго императора, замѣнивъ это прозвище другими, болѣе лестными названіями «сродника» и «брата». Бракъ Ивана III съ Софіею Палеологъ подтверждалъ ещё доказательнѣе притязанія московскихъ государей на великое наслѣдіе павшей Византіи, давая имъ санкцію права и справедливости. Оставалось сдѣлать ещё одинъ шагъ — оправдать теоретически новое положеніе, и оправданія были найдены въ легендахъ и сказаніяхъ, сложившихся въ это время. Начало имъ положено ещё въ княженіе Ивана III, а окончательную обработку они получили при Иванѣ Грозномъ. Таковы были «Сказаніе о князехъ владимерскихъ», «Повѣсть о Вавилонскомъ царствѣ» и нѣкоторыя другія.

Согласно этимъ легендамъ, русскіе государи происходили отъ царской крови и были потомками римскаго императора Августа, по брату его Прусу, поселившемуся въ нынѣшней Пруссіи, пращуру Рюрика, перваго русскаго князя. Высокое положеніе русскихъ государей опредѣлилось и было признано офиціально будто бы ещё во времена Владиміра Мономаха, когда греческій императоръ Константинъ Мономахъ прислалъ ему въ даръ царскій вѣнецъ и ожерелье съ своихъ плечъ. Владиміръ короновался-де тѣмъ вѣнцомъ («шапка Мономахова») и тѣмъ ожерельемъ («бармы Мономаховы»), «и съ тѣхъ поръ вѣнцомъ тѣмъ коронуются всѣ великіе князья владимірскіе». Патріотически настроенная мысль не довольствуется этимъ: происхожденіе царскихъ инсигній она отодвигаетъ ещё въ болѣе глубокую даль: «Повѣсть о Вавилонскомъ царствѣ» утверждала, что бармы и шапка, присланныя Владиміру изъ Греціи, попали въ самую Грецію изъ Вавилона, гдѣ въ своё время ихъ носилъ царь Навуходоносоръ.

Повышая свѣтскую власть, выводя её изъ глубокой старины, повышали и власть духовную, дѣлали её носительницею прерогативъ божественнаго происхожденія. Латинскому Риму нѣтъ основанія гордиться своими апостолами Петромъ и Павломъ, считать ихъ главными и старшими: у насъ есть свой зиждитель православія — апостолъ Андрей, къ тому же первозванный: онъ водрузилъ крестъ на горахъ кіевскихъ и предсказалъ, что тамъ возсіяетъ благодать Божія. Мало того. Принятіе христіанства отъ апостола Андрея дѣлаетъ Русь самостоятельною въ церковномъ отношеніи не только отъ папы, но и отъ самихъ грековъ, ибо прежде, чѣмъ Владиміръ Св. принялъ отъ послѣднихъ христіанскую вѣру, она была уже провозглашена намъ. Слагается и другая легенда — о Бѣломъ клобукѣ. Этотъ символъ церковной независимости императоръ Константинъ Великій вручилъ римскому папѣ Сильвестру, а преемники послѣдняго, въ сознаніи своего недостоинства, передали его константинопольскому патріарху, отъ него онъ перешёлъ къ новгородскимъ владыкамъ, а потомъ къ московскому митрополиту.