История ромеев, 1204–1359 - [55]

, она посылает к нему послов, прося руки его дочери своему второму сыну, Феодору. Условием этого брака она положила то, чтоб ей с этой стороны, а дуксу с той поднять войну против правителя пеласгов и фессалийцев[179] и прекратить ее не ранее, как уничтожив его и отдав его владения в собственность и постоянный удел Феодору. Однако ж она ошиблась в своих расчетах и потому отправила Феодора с большими деньгами в свое отечество Лангобардию с тем, чтобы он женился там на дочери некоего Спинулы, который был не очень знатного роду и занимал не очень видное место. Латиняне вообще не гонятся за родством с людьми знатными, будут ли это римские вельможи или даже сами цари. Да и сама она была не из особенно знатных, а если б была, то не решилась бы так легко войти чрез сына в упомянутое родство. Она была дочь маркграфа, а чин маркграфа у латинян не из важных[180] что в римских войсках носящий царское знамя, то у латинян маркграф[181] Но для ясности рассказа станем говорить обстоятельнее. Когда все царства в мире соединились под властью римлян и могущество Рима превознеслось, так сказать, до небес, после того как римские консулы и диктаторы — одни покорили Африку и Ливию, другие — Галатию, Иверию и Келтику[182] третьи наконец большую часть Азии и Европы от Танаиса до Гадир, тогда по закону рабства стекалось в державный Рим отвсюду многое множество разного рода людей; сюда являлись предводители войск, сатрапы, властители народов, правители областей и городов: одни — чтоб сделаться известными кесарям и августам, другие — чтоб получить себе от кесарского сената какой-нибудь чин или место. Приходили туда с другою целью и другие знаменитые и славные люди, чтобы, например, иметь честь приписаться к римским гражданам и удостоиться какого-нибудь из известных римских имен; так, например, приходили палестинский еврей Иосиф и известный своими астрономическими сведениями Птоломей. Иосиф назван там Флавием, а Птоломей Клавдием. Итак, когда со всех сторон стекались в Рим правители парфян, персов и других народов, каждый из них получал сначала какое-нибудь название. Так при великом Константине правитель российский (ὁ Ῥωσικὸς) получил титул и сан стольника (ὁ ἐπὶ τραπέζης); пелопоннесский — сан принцепса, правитель Аттики и Афин — великого дукса, Беотии и Фив — великого примикирия, владетель великого острова Сицилии — титул короля и проч. Другие получили другие титулы[183] На какие обязанности указывал каждый из них, об этом время не сохранило памяти, и одни из титулов совершенно покрыло волнами забвения, а другие соблюло до нас, но зато утратило их смысл. У тех, у которых явились титулы первоначально, они совсем не то значили, что теперь у нас. Однако ж, как будто какое наследство, они непрерывно переходят на начальников областей от тех, которые впервые получили их. В настоящее время некоторые из этих титулов, испытав от времени некоторую порчу, заключают в себе один намек на свое первоначальное значение; так, правителя Беотии и Фив называют теперь вместо великого примикирия великим кирием, ошибочно отбросив первые слоги, подобным же образом и правителя Аттики и Афин вместо великого дукса называют афинским дуксом. Но возвратимся к прерванному повествованию. В те времена начальник той области, о которой мы говорили, получил чин маркграфа, чин, конечно, небольшой, соответствующий значению области. Она лежит между Альпами и Нижнею Ивериею. Маркграф, получивший ее, имел своею непременною обязанностью — в случае, если бы кто из этого народа сделался царем, занимать у него должность знаменоносца. Но возвращаюсь назад. Царица Ирина послала туда своего второго сына Феодора для того, чтоб, оставаясь между римлянами, ни он сам, ни его будущее потомство не были рабами ее пасынка царя. Она находила, что лучше ему принять веру латинян и пользоваться гораздо меньшим почетом, чем быть у римлян в чести и с своими детьми и внуками служить ее ненавистному пасынку с его детьми и внуками. Вместе с сыном она отправила и огромные суммы римских денег. Таким образом она вопреки своему супругу-царю утолила свою пламенную страсть, по крайней мере, в отношении к одному из сыновей, Феодору Маркграфу. Между тем она чрезвычайно много хлопотала поначалу и о том, чтобы связать иноземным супружеством и старшего своего сына, Иоанна, и собрала множество денег, желая сделать его правителем Этолии и Акарнании и всего соседнего Эпира. Но никак не могла осуществить этого плана. Когда же стала строить относительно сына новые планы, царь решительно воспротивился, говоря, что и он отец своему сыну и заботится о нем не меньше матери; он прибавил к этому, что отец имеет больше силы, чем мать, и что ничто не помешает отцу выполнить свою волю касательно сына скорее матери. В это время в числе первых государственных мужей был один, отличавшийся умом, равно как большою опытностью и знанием в государственных делах, и потому пользовавшийся у государя величайшею благосклонностью и значением, а вследствие этого имевший несметное богатство, — именно Никифор, состоявший при Каниклии[184]