История ромеев, 1204–1359 - [349]
Ибо, оставляя в стороне прочее, что общего между этими ложными и отличными [друг от друга] выводами из его посылок и предложенными речениями святого? Ведь именно их исследуя, он такое выводит, нечестиво переделывая их и приспосабливая[1936][1937] к бездне своего невежества.
11. Увы [его] новой науке и утонченности ума! Впрочем, если бы он даже захотел прямо возражать — чем явил бы, возможно, больше спорливости, но и больше учености, хоть [он мыслит] и неправильно, — он бы и сам сказал то, что и некоторые из его скверной клики предлагали в качестве антитезиса, противопоставляя слова святого [другим] его же словам — ибо тем, кто исследует их неразумно, они могут показаться взаимно противоречащими друг другу: я имею в виду сказанное святым о двух природах Христа. Что же это за слова?
Начав с начала и наполнив свою речь научными и богопри-личными доказательствами, этот божественный Иоанн Дама-скин затем говорит: Мы признаем, что и после того, как две природы поистине соединились друг с другом в одну сложную ипостась Сына Божьего, они сохранили свое сущностное различие. [12] Ибо тварное осталось тварным, а нетварное — нетварным; смертное продолжило быть смертным, а бессмертное — бессмертным; опи-суемое — описуемым, неописуемое — неописуемым; видимое — видимым, а невидимое — невидимым[1938]. И спустя немного: Ибо мы знаем, что в Нем сохраняется как одна ипостась, так и сущностное различие природ[1939].
А как может сохраняться различие, если не будут сохраняться имеющие между собой это различие? Видишь, что божественный Иоанн из Дамаска и там никоим образом не запрещает то, что здесь сводит воедино? Ибо иначе он бы сам себе противоречил. Но он порицает тех, кто говорит, будто бы из таковых различий складывается божественная сущность, и побуждает не говорить применительно к Боіу о сущностных различиях, о которых говорится, что они составляют сущность, как у нас, но которые отличают[ся] от тварных сущностей[1940]; ибо божественная сущность абсолютно едина и проста, и вовсе не допускает никаких различий.
13. Ибо различие, естественным своим следствием имеющее инаковость, тотчас же вводит вместе с собой и множественное число; а где число и множество, там нет места для единичной простоты.
Как и божественный Максим говорит, что Божество[1941][1942] неделимо, поскольку и бесколичественно>696. И еще он говорит, что всякое различие по логосу, определяющему качество бытия[1943], будучи указанием на несходство[1944] и инаковость, естественным образом привносит с собой и количество или сущностей, или качеств, или свойств; ибо не вполне тождественные друг другу [вещи] отнюдь не допускают [наличия у них] одного и того же логоса бытия, а полностью друг другу тождественные не допускают никакого различия[1945].
Ибо, исповедав сперва, что Божество просто, он затем говорит, что простое никоим образом не допускает различия, поскольку оно и абсолютно тождественно себе самому, и уникально, и всецело безотносительно, как не принадлежащее
к роду, определяемому количеством [входящих в него], и потому абсолютно не исчисляемое и не разделяемое.
14. Видишь, что где двойственное число природ, там и различие имеет место, и сразу же существует членение и деление на части; а где единичная простота, там чуждым и недопустимым является различие и деление. Так что напрашивается вывод, что и Иоанна Дамаскина нельзя считать противоречащим самому себе из-за того, что в одном месте он говорит, что не-тварность, бессмертие и тому подобное не являются сущностными различиями, а в другом — что при соединении двух природ в единую ипостась Сына Божьего сохраняется сущностное различие, и тварное остается тварным, а нетварное — нетварным; а также смертное — смертным, а бессмертное — бессмертным, и так далее, но следует считать, что он предлагает в обоих случаях подобающее учение и вещает в согласии с самим собой и истиной.
Следует также со вниманием отнестись и к божественному Максиму, который посредством сказанного прямо изобличает Паламу, изгоняющего простоту единого божества и наделяющего свои [многочисленные] божества многими различиями и сочетаниями[1946], что скорее подобает богам и богиням.
15. Но вернемся к предмету нашей речи. Итак, применительно к нам, которые сложны, сущностные различия имеют двойное значение. Ибо они составляют виды живых существ, наделяя их формой и к тому же отделяя от иноприродных сущностей. Применительно же к оной блаженной и уникальной сущности [Божией] одно — составление — сочтено божественными отцами запретным; а другое — отделение от всех тварных сущностей — весьма правильным. Ибо после того, — говорит [Дамаскин], — как две природы соединились друг с другом в одну ипостась Сына Божьего, они сохранили свое сущностное различие, разграничивающее[1947] божество и человечество».
16. Что ты на это скажешь, друг Феотим? Не кажется ли тебе со всей очевидностью, что Палама, сам того не замечая, в сильном возбуждении подходит к божественным Писаниям как сумасшедший, грубо извращает их и, так сказать, бежит далеко от барьера
