История ромеев, 1204–1359 - [336]

49. Ибо тебе противостоит и божественный Кирилл, сказавший, что нелепо говорить, будто Бог обладает таким же о Себе знанием, как и мы; ибо если Он, подобно нам, есть что-то одно, а сущее в Нем знание является чем-то другим по сравнению с Ним, то Он будет сложным, а не простым[1782],

К тому же, если воля Божия, по-твоему, есть нечто могущее быть предметом обладания и отличное от сущности, тогда будут три воли у Христа: одна — это Сам Сын, являющийся волей Отца, согласно божественным отцам; другая — та, которую Сын имеет отличной от Себя Самого, как ты утверждаешь; а третья — человеческая. А это нелепее даже монофелитско-го[1783] нечестия. И поскольку великий Афанасий прямо называет нечестивыми тех, кто не соглашается, что Сам Сын есть во-ление [Отца][1784], то, конечно, ты и поэтому нечестив, мудрствуя подобно тем [еретикам]. О начинающемся и прекращающемся волении нами выше сказано вкратце, и нет нужды сейчас об этом распространяться, ибо подлежащие обсуждению вопросы явно влекут нас в другую сторону.

50. К тому же, если божество, сила, мудрость, святость и благость — нечто иное по отношению к Богу и друг ко другу, и каждое всегда отлично от каждого, то следует спросить, как каждое будет Божиим, если оно отлично от Него; и как одно с другим согласуется, будучи отличным одно от другого; и которое из двух, выступающих парно, прежде другого будет, по-твоему, нетварным и видимым Богом; и где конец этого многобожия, всегда идущего дальше в связке с незавершенностью?

Ибо если они отличаются друг от друга, то они, конечно, лишены одно другого в той мере, в какой они различаются, и получается, что сила — немудрая, а мудрость — бессильная, и Бог — немудрый и бессильный, и всё всегда одинаковым образом лишено всего и испытывает нужду одно в другом.

51. Ибо и Григорий Богослов говорит: Какая польза от несовершенного божества? Лучше же сказать, что это за божество, если оно несовершенно? А как будет совершенным то, чему недостает чего-либо к совершенству? Но, конечно, недостает чего-то [божеству] не имеющему Святого. А как ему иметь это, не имея Духа? Ибо если есть другая какая святость, кроме Него, то пусть скажут, какая⁵*³.

И великий Василий говорит: Если освящение является для Него природой, как для Отца и Сына, то как Он будет третьей и чуждой природы?⁵⁴*

И еще: Благ Дух, как благ Отец, и благ рожденный от Благого [Сын], имеющий благость [Своей] сущностью[1785][1786][1787].

52. Видишь, что святость и благость — не иное что-либо по отношению к простой и божественной сущности, но то же самое? Так что выбирай теперь, новый богослов, какое из не-честий тебе по нраву. Ибо таковые [твои высказывания], опровергающие одно другое и взаимно противоречащие, ведут тебя к пропасти безбожия и многобожия.

Неравенство между многими [ «божествами»] изобличает различие и непримиримость, свойственные многобожию, а многобожие, тесно связанное с противоречащим самому себе различием, заставляет неожиданно переходить к противоположной пропасти безбожия и, по пословице, бегая дыма, впадать в огонь.

53. Далее, как и откуда энергия получила нетварность? Ибо мы можем и саму по себе нетварность исследовать, согласно твоему тезису. Ведь если нетварное само от себя будет нетвар-ным, то оно не будет нетварным; следовательно, нетварное — тварно, и нетварная энергия — по необходимости тварное божество; и таким образом твоя мудрость оказывается глупостью. А если нетварное извне имеет то, чтобы быть нетварным,

то оно, конечно же, будет и отличным, так как, если есть разница между нетварным и нетварным, то оно, по-твоему, не будет нетварным.

Итак, или это нетварное становится у тебя несуществующим, или одно из двух: либо ему необходимо называться не-тварно-тварным[1788], либо нетварно-нетварным и самому себе противоречащим. Ибо тем, кто сколько-нибудь причастен к науке логики, известно, что слово «иметь» относится к разряду омонимических и отнюдь не просто, и что так считает не только наука внешних философов, но и все мудрые учители божественных церковных догматов. Из них на сегодня хватит нам для научения одного лишь божественного Иоанна Дамаскина, который различает восемь значений [слова] «иметь»[1789] и ни одно из них не прилагает к оной божественной и в высшей степени простой природе.

54. Ибо как [это было бы возможно], когда посередине между имеющим и имеемым стоит какое-либо отчуждение и тем самым с одной стороны разделяет их друг от друга, а с другой — сводит вместе подложным и новоприобретенным способом? Ведь необходимо, — говорит он, — чтобы имеемое либо как сущность сосуществовало с имеющей сущностью, — как рука или платье, или поле и тому подобное[1790], — либо как акциденция. И эти последние, в свою очередь, подразделяются на две категории: отделяемых и абсолютно неотделимых. И о первой категории говорится, что их можно иметь или не иметь, в каковом смысле мы говорим, что способное ходить может ходить или, наоборот, не ходить; а о второй — что их имеют как свойство и состояние, как меду, например, свойственна сладость, снегу — белизна, а человеческой душе — знание. Если кто захочет, взяв из всех этих наименований какое бы то ни было одно с любой из сторон, в собственном смысле прилагать его к божественной и простой природе, таковой пусть знает, что он очевидным образом погрешает.