История ромеев, 1204–1359 - [311]
«Если ты полагаешь, что жизненные обстоятельства зависят от нас и нашему произволению предоставляешь направлять их так или иначе, то смотри, как бы тебе и себя самого вместе с другими, кого ты обижаешь, ненароком не обидеть подобным же образом и, лишая многих общения с тобой и связанной с ним пользы, не оказаться причиняющим вред заодно и себе самому, по собственной воле явственно лишая себя славы божественной и человеческой.
45. Помимо прочего, я вижу, что мой отец император с моею матерью императрицей немало сожалеют о том, что в итоге случилось, и сожаление это не уменьшается со временем, так чтобы им можно было пренебречь. Они вспоминают о тебе с восхищением и оба не перестают в частном порядке и публично постоянно обсуждать твое дело, часто повторно обращаются к нему, а особенно теперь, когда им самим случается обуреваться свирепыми волнами обстоятельств и превратностями судьбы. Как никогда они нуждаются теперь для утешения в таком собеседнике как ты, который, словно северо-западный ветер, производит некое наслаждение, и готовы с радостью одарять тебя деньгами и славой со всевозможным радушием и сопутствующими почестями, и со всем, что только тебе будет угодно. Ибо ты не останешься без порицания, если подобающим тебе не воспользуешься подобающим образом. Ведь можно благоденствовать и радоваться, а ты добровольно изводишь себя неизвестностью и печалью, вовсе не позволяя своему разуму снова окрепнуть и пребывать в здравом трезвомыслии.
46. А если судьба и случай управляют нашими делами и непонятным образом определяют насильственно нашу волю, так что мы нехотя действуем и поневоле терпим приносимое прибоем ее волн, то я не хочу больше ни упрекать тебя в чем-либо, ни передвигать границы, обусловленные роком, но стану подозревать неизбежность и остерегаться ее, отвергая, как отсюда и следует, дерзновение.
Однако, мудрейший, я все же хочу услышать от тебя точный ответ. Если ты убедишь меня, что всем правит случай, ты тотчас же доставишь мне глубокое удовлетворение, моментально отбросив и вытеснив из моей души большие недоумения, которые с давних пор сильно занимают средоточие моего сознания и то бесконечно умножают неисчислимое количество моих дум и помыслов, протаскивая разные их сочетания, противопоставления и построения, то бесконечно рассекают и разделяют величину добровольно избранной печали, которую я сам на себя незаметно взвалил, сам не знаю как, приняв это императорское достоинство. С одной стороны, я добровольно подчинился желанию моего отца, с другой же — не очень-то добровольно, из-за окружавших нас тогда со всех сторон, как было сказано, беспорядков в государстве.
47. Ибо есть, есть некоторые — лучше же сказать, не некоторые, а все множество ромеев за исключением некоторых, — кто всю ответственность за несчастья ромеев, которые в настоящее время немилосердно обрушились на нас, возлагает на моего отца. Обвинение стало уже общественным спектаклем, и все варварские племена и всевозможные народы наполняют улицы, рынки и площади молвой, постоянно нагнетая ее и возводя [на императора] всякую хулу, совершенно не умея различать между справедливостью и несправедливостью и не принимая во внимание того, что мой отец мог бы и убить Палеолога вместет его матерью по причинам, о которых все знают, однако же взял его в зятья, сочетав браком с моей сестрой, и предпочел его нам, своим сыновьям. Теперь же, видя его строящим козни и употребляющим все средства против нас, они должны бы были ненавидеть его, но вместо этого поддерживают его всеми своими речами и всем образом мыслей и безрассудно ненавидят моего отца за то, что он вынужден был позвать на помощь варваров, чтобы защититься с помощью зятя иноплеменного, но благоразумного от зятя единоплеменного, но неблагодарного, а также покарать злонамеренность и безрассудство подданных.
48. Они не знают, что таким образом упраздняют божественный промысл и отвергают проступающую сквозь события неизбежность судьбы. Ибо если Богу все известно заранее и все веруют, что божественному промыслу невозможно ни в чем ошибаться, то из этого с необходимостью следует, что все предуведанное божественным промыслом должно совершиться в соответствии с этим предведением. А все те, кому не случилось придерживаться такого мнения, основываясь на мнении непрочном и ошибочном, не могут, как я думаю, достигнуть оснований божественного промысла, поскольку [это их мнение] все время идет и будет идти вперед в отсутствие могущей придать ему прочность опоры. Ибо всё, что не имеет по необходимости какого бы то ни было твердого результата, будучи неопределенным, разумеется, вовсе не может быть предуведано. И, одним словом, сразу же оказываются опороченными все слова святых пророков, а также и все другие [предсказания] из Додоны[1551] и от Дельфийского оракула, когда-либо предвозвещавшие любопытным о том, что имеет произойти в будущем, так как неопределенность отнюдь не может быть заключена в пределах познания.
