История политических и правовых учений - [350]

Путь к научным вершинам был долгим и трудным. Обучившись элементарному письму и чтению у одной крестьянской женщины, Сорокин затем поступает в Еамскую двухклассную школу, а после этого учится в Хреновской церковно-учительской школе Костромской губернии. Окончив экстерном гимназию в Великом Устюге, Сорокин поступает в Санкт-Петербургский психоневрологический институт, а через год переводится на юридический факультет столичного университета при деятельном участии основателя психологической школы права профессора Л. И. Пегражицкого.

Сконцентрировав свое внимание на проблемах уголовной социологии, со временем он увлекается социологией вообще. Ученый был уверен в единстве науки об обществе. В рецензии на книгу М. И. Гернета «Преступление и борьба с ним в связи с эволюцией общества»[154] Сорокин говорит, что любая «юридическая схема» выражает в себе много «неюридического элемента». Возьмите, например, теории о форме виновности, о причинной связи, о крайней необходимости, о противоправности и т. д. — и вы легко увидите, что «юридические» якобы конструкции представляют, по существу, не что иное, как смешение отрывочных данных психологии (мотив, представление, воля, чувство и т. д.), физиологии (соматическое состояние лунатизма и др.), антропологии и патологии, социологии и истории; иными словами, гордая чистота «юридических понятий» и «юридического мышления», якобы независимого от других наук и понятий, de facto была и есть просто набор пустых слов.

Общественные явления изучаются не только социологией, но и рядом иных наук: теорией права, политической экономией, историей, психологией. Но если политическая экономия изучает только хозяйственную жизнь общества, правовые дисциплины — только право, теория искусств — больше явления искусства, то социология — наука о родовых свойствах и основных закономерностях социально-психологических явлений. В системе общественных наук социология занимает то же место, что и общая теория права среди юридических.

Жажда знаний и тяга к непознанному сделали свое дело: П. А. Сорокин написал более сорока книг и около девятисот статей. Это ставит его в один ряд с К. Марксом, Г. Спенсером, Г. Тардом, Э. Дюркгеймом, М. Вебером, В. Парето, а некоторые и вовсе считают его самым выдающимся социологом. Однако определять места и рейтинги — дело неблагодарное во всех отношениях. Важно лишь то, что в лице Сорокина мы действительно видим человека, который многих заставил посмотреть на наш мир и увидеть не только его хорошие стороны, но и те опасности, которые могут разрушить нашу цивилизацию.

Как мыслитель Сорокин сформировался в России, причем в течение долгой жизни система его политических, правовых, социальных взглядов существенно корректировалась. О своем дореволюционном периоде он писал, что политически его мировоззрение представляло из себя форму социалистической идеологии, основанную на этике солидарности, взаимопомощи и свободы. В целом это было оптимистическое настроение, весьма сходное со взглядами большинства русских и западных мыслителей предреволюционного времени. Он и не предполагал, что вскоре его взгляды подвергнутся жестоким испытаниям историческими событиями.

Оказавшись на Западе, Сорокин воочию увидел, что здесь социальные, политические, правовые и экономические институты также далеки от совершенства. Уже в 1935 г. он публично стал говорить об упадочном характере европейской цивилизации, истощении ее творческих сил. Над ним смеялись. Но после всех кошмаров Второй мировой войны многие были вынуждены признать обоснованность его аргументов. Война и другие катастрофические события подвигли его на изучение такого же влияния голода, эпидемий, кровавых революций и войн на ментальность и поведение людей, охваченных этими бедствиями, на экономику, политику, институт семьи, на социальную мобильность людей, их нравственность, веру, эстетические интересы и творческие способности. Результаты исследований были опубликованы в книге «Человек и общество в эпоху бедствий» (1942). В этой книге, по его собственному признанию, он хотел показать, какие изменения ждут человечество впереди.

К несчастью, сетует Сорокин, слишком мало простых людей услышали эти предупреждения. Большинство, ведомое невежественными политиками и эгоистичной властной элитой, едва ли обратило внимание на них. Действия их по-прежнему безнадежно глупы: вместо предотвращения катастроф они увеличивают вероятность возникновения бедствий, не считаясь с миллионами человеческих жизней, потерянных в напрасных мировых войнах и прочих военных конфликтах и революциях, умерших от голода и эпидемий; несмотря на гигантскую растрату природных ресурсов и национального богатства, эти слепые пастыри слепого человеческого стада не дали людям ни прочного мира, ни реальной безопасности, ни истинной свободы. Не создали они и справедливого, гармоничного и благородного общественного устройства. Вместо этого они высвободили гибельные силы, ненависть, массовые убийства, всеобщее помешательство, тиранию и поставили человечество на грань апокалиптического самоуничтожения.