История, ожившая в кадре. Белорусская кинолетопись: испытание временем. Книга 1. 1927–1953 - [25]
Анализируя тематический выпуск «Песни и танцы белорусского народа», невозможно не обратить внимание на стилевые метаморфозы, которые претерпевала в эти годы общесоюзная кинопериодика в целом и киножурнал «Советское искусство» в частности.
До 1936–1937 годов общесоюзная кинопериодика монтировалась почти исключительно из сюжетов, отражающих хронику текущих событий. Главное место в ней традиционно занимала кинофиксация созидательных, трудовых процессов. В конце 1930-х из средства репрезентации событийной кинохроники киножурнал трансформировался в некий совершенно новый – поливариантный в жанрово-стилевом и видовом отношении – аудиовизуальный феномен.
С точки зрения методологии творческого процесса звуковой выпуск «Песни и танцы белорусского народа» представляет собой последовательность концертных номеров, поставленных на натуре в соответствии с режиссерской мизансценой и снятых под заранее записанную фонограмму. С точки зрения аудиовизуальной антропологии – это наиболее ранняя экранная презентация официального белорусского народного искусства.
Высокий профессионализм съемочной группы Н. Кармазинского проявился и в удачном выборе натурных ландшафтов (съемки проводились в 80 километрах от Минска, в живописных уголках Червенского района), и в организации съемок «по направлениям», и в умелом управлении костюмированной массовкой, состоящей более чем из 120 участников. Это не что иное, как зелицеровское «соотнесение памяти с конкретным пространством – “местами” и ландшафтами, выявление топографии социально значимых воспоминаний» – четвертый пункт его концепции.
Задача документалистов усложнялась тем, что, как и было указано в заглавных титрах («Художественная самодеятельность колхозов, совхозов и МТС БССР, посвященная Всесоюзной сельскохозяйственной выставке»), в кадре должны были присутствовать только непрофессиональные исполнители. Даже их частичное дублирование артистами фольклорных академических коллективов было невозможно, поскольку сразу разрушило бы ощущение достоверности отснятого материала[35].
В рамках идеологической парадигмы сюжетосложения авторы умело чередуют музыкальные и хореографические номера, находят равновесие между национальными традициями и художественными тенденциями, привнесенными в Беларусь из-за ее пределов.
Кадры из хроникального выпуска «Песни и танцы белорусского народа»(киножурнал «Советское искусство», 1939, № 7)
Хореографическая композиция «Лен», пластика которой построена на имитации сельскохозяйственных процессов обработки льна, в титрах выпуска названа «колхозной песней». Старинная народная песня «Ой, в лузе, лузе», как и «Речицкие частушки» и другие музыкальные фрагменты, снимались под заранее записанную фонограмму, что позволило авторам сосредоточиться на раскадровке и композиции кадра. В качестве заключительного эпизода киножурнала и одновременно апофеоза народного праздника был выбран народный танец «Метелица» (в титрах на русском языке зафиксировано стилизованное написание – «Мятелица»).
Уникальным актом авторской воли и историзма мышления создателей выпуска следует считать включение в монтажный ряд кадров, запечатлевших исполнителей на дуде – белорусской волынке. Воскрешением из небытия почти утерянной белорусской символики – дударского исполнительства – мы обязаны режиссеру хроникально-документального выпуска Н. Кармазинскому. Благодаря его скрупулезно точному раскрытию темы белорусской народной культуры, эрудиции и высочайшему профессионализму нам предоставлена возможность изучить, как выглядела и функционировала белорусская волынка в рамках аутентичной традиции в последние годы своего «живого» бытования в сельской среде довоенной Беларуси.
Кадры дуэта волынщиков, которыми открывается белорусский спецвыпуск общесоюзного киножурнала, несут огромный символический смысл и формируют особую парадигму этнокультурной идентичности белорусского народа. Белорусская этномузыкология до сих пор не имела изображений парного исполнительства на белорусской дуде носителями аутентичной традиции. По сути, режиссер Н. Кармазинский воскресил забытую еще в конце XIX века традицию маркировать этническую тему белорусов (и белорусского этнического искусства, в частности) дударской символикой.
Продолжительность кадра, запечатлевшего дуэт волынщиков, составляет всего лишь 4 секунды экранного времени. В ходе дальнейшего развития сюжета тема исполнительства на дуде не получила продолжения, она осталась своего рода иконическим символом, заставкой, эмблемой хроникального выпуска. Это обстоятельство вполне объяснимо с точки зрения «понимания коллективной памяти как явления избирательного, социально распределенного, потенциально конфликтного» (пятый пункт концепции Зелицера). Включение в киножурнал пролога с дударским дуэтом было небезопасно для режиссера выпуска, акцентирующего этнокультурное своеобразие и уникальность культуры белорусского народа.
Что касается важнейших компонентов экранной выразительности, то можно утверждать, что продемонстрированное режиссером Н. Кармазинским и оператором А. Брайтманом искусство репрезентации народного самодеятельного творчества, без преувеличения, находится на уровне лучших мировых образцов того времени. Подобные профессионализм и мастерство далеко не всегда достигались и значительно позже, например в 1960-1970-е годы, когда телевизионные фильмы-концерты заняли свое место в сети вещания, подхватив эстафету популяризации художественной культуры у большого экрана…
