История изучения восточных языков в русской императорской армии - [54]

Николай Николаевич Малиновский (1879–?) в период обучения на офицерских курсах восточных языков получил дополнительное образование на курсах востоковедения в Практической восточной академии и в Санкт-Петербургском археологическом институте. Проходил службу в разведке штаба Кавказского военного округа, являлся преподавателем турецкого языка в окружной подготовительной школе восточных языков при штабе Кавказского военного округа.

Николай Петрович Мамонтов (1884 – после 1920 г.) получил известность благодаря работам по изучению Персии. Автор книги «Очерки современной Персии»[363], написанной по материалам поездки в Персию в 1908 г. В качестве военного корреспондента находился в 1912 г. на театре Первой Балканской войны. По материалам поездок на Балканы опубликовал книгу «С болгарскими войсками от Балкан до Чаталджи»[364]. В период Первой мировой войны за мужество и героизм удостоен ордена Св. Георгия 4-й ст. и Георгиевского оружия.

В 1910 г. на курсе восточных языков состоялись последние языковые стажировки. Точное число офицеров и места стажировок остаются неизвестными. Как следует из архивного дела «О командировании офицеров курса восточных языков на летние месяцы за границу для совершенствования в изучаемых языках (13 мая – 16 декабря 1910 г.)», как минимум три офицера командировались в Турцию – штабс-капитан Султан-Сейдалин, подъесаул Кожевников и поручик Макаров. В деле также отложились составленные ими отчетные работы[365].

Последний выпуск офицерских курсов восточных языков состоялся в 1911 г. и был представлен шестью офицерами: подъесаул Кожевников, штабс-капитан Мариамбей, поручики Султан-Сейдалин, фон Трентовиус, Иванченко, Макаров. С этим выпуском была закрыта последняя страница славной истории «самой маленькой академии» русской армии.

Обращаясь к истории офицерских курсов восточных языков, следует кратко остановиться на некоторых итогах их деятельности. Анализируя состав обучавшихся на курсах офицеров по родам оружия, можно заметить ряд интересных особенностей. В числе окончивших курс восточных языков (102 чел.) преобладают офицеры армейской пехоты – 35 чел. (34,3 %)[366], затем следуют артиллеристы – 29 чел. (28,4 %), офицеры Гвардии – 24 чел. (23,6 %); в равной степени представлены офицеры кавалерии, казачьих войск и специальных войск (саперы и железнодорожники) – по 4 чел. (3,9 %) в каждой группе, офицеры Генерального штаба – 1 чел. (0,98 %). В этих цифрах следует обратить внимание на большую популярность курсов у артиллерийских офицеров, число которых лишь немногим уступает офицерам пехотных полков. Небольшой интерес к курсам был проявлен со стороны кавалерийских офицеров, несмотря на то что части армейской кавалерии в императорской армии дислоцировались преимущественно в Европейской России.

Также привлекает внимание тот факт, что, несмотря на очевидную связь знания восточных языков и служебного роста офицеров Генерального штаба, многие из которых занимали ответственные должности в штабах азиатских военных округов и по военной агентуре, интерес этой категории офицеров к курсам восточных языков оставался невелик. Попытка Главного штаба изменить ситуацию и стимулировать поступление офицеров Генерального штаба на курсы восточных языков, предпринятая в 1891 г. и поддержанная военным министром П. С. Ванновским, успеха не имела. Отчасти это было связано с нерешенными вопросами о порядке поступления офицеров Генерального штаба на курсы и их дальнейшей служебной деятельности после получения военно-востоковедного образования.

Вместе с тем Главный штаб предпринимал усилия по стимулированию интереса офицеров-выпусников офицерских курсов восточных языков к поступлению в НАГШ. Для поступивших в академию предусматривался ряд льгот, в частности установлено право на получение за время прохождения курса в академии добавочных к содержанию 15 руб. в месяц. Эта льгота была зафиксирована в Приказе по военному ведомству № 440 за 1907 г. с внесением дополнения в п. 41 Положения о курсе восточных языков (в редакции Приказа по военному ведомству № 276 за 1897 г.)[367].

Рассматривая состав выпусков в разные периоды истории офицерских курсов восточных языков, можно заметить, что спад интереса гвардейских офицеров к поступлению на курсы, наблюдавшийся после обнародования Положения о курсах 1885 г., длился сравнительно недолго. Начиная с 1887 г., офицеры Гвардии вновь стали проявлять устойчивый интерес к поступлению на курсы.

Представляют интерес сведения о том, из каких мест империи поступали офицеры на курсы восточных языков. Среди слушателей представители частей, дислоцированных в Европейской России, составляли подавляющее большинство – 92 чел. (90,2 %). На представителей частей, дислоцированных в азиатских военных округах, приходилось всего 10 чел. (9,8 %): от кавказских войск – 5 чел., от туркестанских – 3 и по одному представителю – от Оренбургского и Забайкальского казачьих войск. Сложившаяся картина географического распределения может быть объяснена фактором территориальной близости частей, давших слушателей на курсы, к Петербургу – военной столицы империи, а также политикой Военного министерства, особенно на начальном этапе деятельности курсов, направленной на преимущественный прием представителей войск Гвардии и Петербургского военного округа. Эта политика основывалась на стремлении военного ведомства сократить расходы на командирование в Петербург офицеров из удаленных гарнизонов Азиатской России. Мнение руководства азиатских военных округов о желательности приема на курсы преимущественно офицеров с Кавказа и Туркестана не встречало понимания в Главном штабе в течение всего периода существования курсов. По этой причине первый офицер кавказских войск появился на курсах только десять лет спустя после их открытия (штабс-капитан Агабеков в 1894 г.).