История изучения восточных языков в русской императорской армии - [52]

Среди этих офицеров следует отметить капитана Хана Иомудского и поручика Каблицкого 2-го. Николай Николаевич Хан Иомудский (Карашхан-оглы) (18681928) внес важный вклад в изучение этнографии Средней Азии, он по праву пользовался репутацией большого знатока истории и этнографии туркменских племен. Продолжительное время находился на различных должностях по линии военно-народного управления Закаспийской области. Автор ряда работ по истории и этнографии туркменского народа.

Поручик Николай Евстратьевич Каблицкий 2-й (1882–1939) проходил службу в разведке Кавказского военного округа. В период языковой и страноведческой стажировки в Турции в 1907 г. составил маршрутное описание участка Эрзерум – Трапезундского тракта[344]. Опубликовал несколько работ по турецкой тематике в военно-востоковедных изданиях штаба Кавказского военного округа.

При проработке вопроса о летних стажировках офицеров-слушателей на 1908 г. слушатель младшего курса поручик Мамонтов вышел на руководство Азиатского отдела Главного штаба с предложением организовать в период стажировки военно-географическую экспедицию в г. Хамадан, расположенный в 360 верстах к юго-западу от Тегерана[345]. Эспедицию Мамонтов предполагал совершить совместно с другими офицерами-слушателями младшего курса – штабс-капитанами Васильевым и Малиновским – в период трехмесячной стажировки. Мамонтов предполагал провести рекогносцировку маршрута Энзели – Решт – Казвин – Тегеран – Хамадан и вернуться обратно в Казвин по новому шоссе, еще не отмеченному на русских военных картах. Во время рекогносцировки Мамонтов предполагал произвести маршрутную съемку всего пути в двухверстном масштабе, составить маршрутное описание, подготовить фотоальбом и собрать сведения для военно-статистического описания района поездки. Весь проект Мамонтов предлагал исполнить «без расходов от казны», за счет личных средств участников экспедиции. Ввиду сложной политической обстановки в Персии проект был признан Главным штабом нежелательным.

Штабс-ротмистр Фромм и поручик Мамонтов провели летнюю стажировку в Персии. Подробности пребывания в стране представлены Мамонтовым в отчете о стажировке[346]. Мамонтов отмечал, что политическая обстановка в Персии не благоприятствовала стажировке, и бσльшую часть времени он и штабс-ротмистр Фромм провели в расположении Персидской казачьей бригады. «С целью наиболее добросовестного выполнения возложенной на меня задачи, – отмечал в отчете Мамонтов, – я пригласил преподавателя, опытного сеида Абдулла-мирзу и ежедневно брал у него уроки; кроме того, ежедневно совершая поездки верхом по городу и его окрестностям, я постоянно вступал в разговоры с жителями окрестностей Тегерана и завязал знакомства с некоторыми из них; наконец, я совместно с штабс-ротмистром Фроммом прожил несколько дней в деревне Шамран, в двадцати верстах от города, в доме не говоривших по-русски персов. Постоянно вращаясь в среде персидских офицеров бригады, я усвоил себе простой разговорный язык в такой степени, что мне и им было вполне понятно то, что они мне и я им передавали; кроме того, я постоянно беседовал с уроженцем Тегерана, моим денщиком Али-беком»[347].

В период командировки в Персию поручик Мамонтов по предложению заведующего обучением персидской кавалерии Генерального штаба полковника В. П. Ляхова в свободное от занятий время принял на себя подготовку пулеметной команды Персидской казачьей бригады[348]. На смотре пулеметной команды персидский шах остался очень доволен результатами подготовки пулеметчиков и наградил поручика Мамонтова орденом Льва и Солнца 2-й ст. Это событие обеспокоило Главный штаб ввиду «крайней нежелательности вмешательства офицеров-слушателей курса восточных языков, командируемых с строго определенной целью – совершенствоваться в языках, в какие бы то ни было дела страны»[349]. Главный штаб запросил полковника Ляхова дать объяснение по факту участия поручика Мамонтова в обучении чинов Персидской казачьей бригады. В своем ответе Ляхов сообщил, что услугами поручика Мамонтова он воспользовался ввиду необходимости быстрого обучения созданной в бригаде пулеметной команды, и что роль Мамонтова при этом носила «интимный характер» и была скрыта от европейцев и персов, за исключением чинов Персидской казачьей бригады. В результате Главный штаб указал полковнику Ляхову на недопустимость впредь подобного вмешательства офицеров, командируемых с учебной целью, в дела политического характера. Между тем пожалованный персидский орден поручику Мамонтову было Высочайше разрешено принять и носить.

Летом 1908 г. штабс-капитан Кричевский для совершенствования турецкого языка совершил поездку в турецкий г. Айдын[350]. По прибытию в Турцию у Кричевского возникли большие проблемы в связи с тем, что в его заграничном паспорте по недоразумению было проставлено воинское звание. Паспорт вызвал большие подозрения у турок, и русскому генеральному консулу в Смирне потребовались значительные усилия, чтобы добиться от турецких властей разрешения на стажировку Кричевского[351].

В 1908 г. офицерские курсы восточных языков отмечали свой 25-летний юбилей. Это событие не осталось без внимания со стороны русской прессы