История изучения восточных языков в русской императорской армии - [43]

Взгляды Н. А. Иванова, уважаемого и авторитетного военного деятеля, во многом отражали воззрения немалой части представителей военной элиты «старой школы» о том, что офицеры-академики с восточными языками армии не нужны, что существует потребность только в военных переводчиках и военных администраторах со знанием восточных языков. Эти взгляды, которые имели и рациональный элемент, тем не менее придавали развитию военного востоковедения в России другую крайность – отрицание важности специалистов по Востоку с академическим образованием. Взгляд этот, как мы увидим ниже, оказал господствующее влияние при проведении военно-востоковедной реформы в русской армии 1905–1911 гг.

К рассматриваемому периоду относится еще один интересный документ, подготовленный в рамках работы комиссии по пересмотру постановки изучения офицерами восточных языков, – записка преподавателя курсов языка индустани в Ташкенте капитана И. Д. Ягелло, составленная в январе 1901 г. Записка адресована на имя военного министра генерал-адъютанта А. Н. Куропаткина и подавалась капитаном Ягелло через штаб Туркестанского военного округа. Документ представляет собой обобщение личного опыта и взглядов капитана Ягелло на систему подготовки военно-востоковедных кадров, в нем вскрываются причины проблем и предлагаются пути их решения.

В записке капитан Ягелло подробно рассмотрел процесс подготовки специалистов на офицерских курсах восточных языков при Первом департаменте МИД по состоянию на начало 1901 г. По мнению Ягелло, выбор преподавательского состава и система преподавания на курсе были весьма удачными. Проблема возникала после выпуска офицеров с курсов, когда они сталкивались с отсутствием штатных должностей. По данным Ягелло, из 64 офицеров, закончивших курс к началу 1901 г., и за вычетом пяти умерших, на действительной службе находились 59 офицеров. Из этого числа вернулись в строй или перевелись в Европейскую Россию – 50 % выпускников, заняли штатные места на Востоке – 25 %, перешли на службу по военно-народному управлению – 13 %, служили вице-консулами – 2 %, находились на должностях, не требующих знания восточных языков, – 10 %[290].

«Говоря другими словами, – отмечал капитан Ягелло, – значительный процент офицеров отказались от Востока, ничтожный процент получили штатные места и незначительный процент состоял в “распоряжении”, т. е. не у места. То и другое показывает, что офицеры, с одной стороны, бегут с Востока, с другой, ими пользуются там весьма мало. Отчего это происходит? Бегут (подчеркнуто Ягелло. – М. Б.) по следующим причинам. Офицеры, оставив строй и идя на курс, естественно, рассчитывают улучшить свое материальное и социальное положение. Это является главным и почти единственным серьезным двигателем для всякого офицера, идущего в какую-либо академию. Затратив, однако, три года кропотливого труда на изучение совершенно чуждых им языков и приобретя специальную восточную подготовку, офицеры терпят по окончании курса неудачу за неудачей.

Прежде всего, что дает им курс? 15 руб. добавочных к содержанию и право на четырехмесячный отпуск с сохранением содержания. Вот и все. Но первое имеет силу только до [получения] штатного места, второе – вещь относительная, и не всякий им пользуется. Такие права, конечно, очень ничтожны, особенно по сравнению с другими академиями. Даже кончающие два класса академии (Генерального штаба, артиллерийской или инженерной) имеют неоспоримое преимущество перед восточниками в виде денежной награды в размере годового оклада и льготного производства в штаб-офицеры.

Дальше, на Востоке ждет офицеров целый ряд разочарований. Приехав на место, т. е. в Туркестан или на Кавказ, они поступают в распоряжение главного начальника края, а от него – губернатора. Для последнего они являются как снег на голову, и с ними не знают, что делать. Особенно положение ухудшилось со времени циркулярного письма управляющего Военно-ученым комитетом [Главного штаба], закрывшего этим офицерам, неизвестно почему, службу в штабах и управлениях. Куда идти? Одна дорога – по административно-полицейскому управлению. Но и тут губернаторы предпочитают обходиться местными офицерами, пробывшими в крае более или менее продолжительное время и успевшими до некоторой степени ознакомиться практически с местным языком и некоторыми особыми условиями быта туземцев. Помимо того, не все офицеры, кончившие курс, чувствуют призвание к этого рода деятельности, не говоря уже о том, что для этого ни к чему было заканчивать курс[291].

Поэтому большинство офицеров предпочитает, по крайней мере на первое время, отказаться от службы по административно-полицейскому управлению и остаться в неопределенном положении “состоящего в распоряжении”. Находясь, однако, долго в таком распоряжении, не получая штатного места, не обеспечив себя производством в штаб-офицеры и не видя ничего утешительного в будущем, офицеры эти начинают тяготиться своим неопределенным положением и жалеть о непоправимом шаге. Раскаяние является полное. После долгих усилий и поисков им удается наконец как-нибудь пристроиться: кому по той же полиции, кому в жандармах, интенданстве, пограничной страже, кадетской школе или на других случайных поприщах, большинство же, как показывают числовые данные, оставляет негостеприимный для них Восток и бежит без оглядки, считая уже за счастье иметь право бежать обратно по истечении обязательного срока пребывания на Востоке»