История ислама. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов - [80]

Йемен, в особенности же берега Красного моря, были вскоре очищены от действующих разрозненными силами шаек бунтовщиков, и везде установился прочный порядок. Более опасное восстание продолжалось еще в Хадрамауте, куда удалялось грезившее когда-то об арабском великом государстве племя Бену Кинда. Свободные, гордые люди, они образовали здесь одну из самых уважаемых по всей Аравии народностей, но вероломство собственного их князя приготовило им страшный конец. Аль-Аш’ас Ибн Каис, глава их, храбрый воин, но один из гнуснейших предателей, когда-либо появлявшихся на свет, находился в 10 г. (631) в числе изъявивших покорность Мухаммеду. Дабы привязать его сильнее к делу ислама, даровал ему пророк в жены одну из сестер Абу Бекра, но не дозволил пока взять ее с србой в Хадрамаут. Предполагалось, что он приедет за ней после. Когда же умер Мухаммед, а Аравия заволновалась, киндит раздумал вступать в серьезное родство с преемником пророка. Он тоже возмутился и напал на мусульман, которые, правда, при взимании налогов, сильно притесняли его племя. Поставленный почти в безвыходное положение, небольшой отряд правоверных с трудом держался, пока наконец не подоспели на выручку Мухаджир и Икрима. Обстоятельства сразу изменились. Киндитов разбили; Аш’ас со своими заперся в одном укрепленном городе. Но когда осада затянулась и всякая надежда начинала пропадать, он решился на измену своему народу и завязал тайные переговоры с Икримой, обещая сдать город, если ему и девяти другим, отмеченным им, будет дарована жизнь. Мухаджир в качестве главнокомандующего приказал доставить ему список и приложил в знак согласия печать свою. Между тем Аш’ас второпях позабыл включить свое имя. Когда мусульмане проникли в город, наступила, по появлению Абу Бекра, бойня; осажденные, застигнутые врасплох, все пали, пощажены были только девять, по условию. А так как имени Аш’аса не значилось в списке, должен был и он, по справедливому решению Мухаджира, умереть вместе с другими жертвами его вероломства; но Икрима упросил товарища предоставить судьбу изменника на усмотрение Абу Бекра. Несчастного отослали в Медину в оковах. Абу Бекру, конечно, было бы приятнее, если бы попросту снесли почтенному его зятю голову в Хадрамауте. Но делать было нечего; пленник доставлен, разыгрывал, конечно, роль кающегося мусульманина, возымел даже дерзость предъявлять права свои на брак, заключенный по повелению самого посланника Божьего. Повелителю правоверных, никогда не решавшемуся нарушить малейшего предписания Мухаммеда, ничего не оставалось, как прочитать строгий выговор изменнику, а затем помиловать. С грустью приходится иногда следить за судьбой мировых событий. Подумать только, какое необычайное счастье высвободило этого отъявленного негодяя из ловушки, им же подготовленной! И для чего, спрашивается? Несколько позже мы увидим, что снова в один из роковых моментов устраивает все он же измену самому зятю пророка.

Покорением киндитов кончается первый отдел истории ислама: возникла новая вера, и все племена Аравии прониклись религиозным и национальным единством. Так как исключительно религия содействовала этому слиянию, то ей же и следует приписать дальнейшие успехи покорения арабами полумира; национальность находится все время в подчиненном положении, и весь патриотизм арабов можно, собственно, рассматривать как дальнейшее развитие приверженности их к исламу. Поэтому с того самого момента, когда правоверные преемники пророка, следуя его заветам, устремляют соединенные силы народа на дальнейшее распространение веры среди чужеземных национальностей, не может быть и речи об отпадении снова от ислама даже тех арабов, которые в глубине своего сердца оставались по-прежнему неверующими. Признание общей религии арабами отделяло их навсегда, как господ, от подвластных им христиан или иудеев. Само собой, вслед за завоеванием перестает существовать и язычество. Мирские понятия, конечно, не исчезают у большинства и скоро приводят даже к жесточайшим внутренним междоусобным войнам. Но официальное исповедание остается незатронутым, и внутренние силы новой религии сохраняют свободу ассимилировать постепенно если не все чуждые ей элементы, то большинство их, которые меч подчинил исламу — сперва в Аравии, а вскоре и во всех странах от Атлантического океана до Инда. В данный момент, когда мы приготовляемся к описанию развития мусульманства в мировую религию, будет не лишним дать беглый обзор его вероучений и обрядов и поговорить о том, на что при изложении истории образования ислама приходилось указывать лишь мимоходом по разнообразным поводам, говоря о случайностях жизни основателя. Нам придется поэтому забежать несколько вперед, так как ортодоксальная система вероучения в своем законченном виде, очень понятно, была следствием теологической неустанной работы сотен лет. Но при этом не можем не привести в свое оправдание, что едва ли найдется какая-либо другая догматика, сумевшая из данных преданием основ веры вывести свои начала и развить их так стройно и в той последовательности, как это сделало мусульманство.