История Гражданской войны в США. 1861–1865 - [73]

Днем 2 июля Ли и Мид сосредоточили все свои силы на поле боя. Армия конфедератов насчитывала 70 000 человек, армия Союза – 93 000[534] (из-за потерь в первый день сражения, которые у северян оказались намного больше). Войска разделяло около мили. Конфедераты занимали вогнутую возвышенность под названием Семинари-Ридж, федералы расположились выпуклой линией на Семетри-Ридж – на позиции, идеально подходящей для обороны. Мид решил ждать наступления, и если он внимательно изучал историю действий и характер своего энергичного противника, он должен был знать почти наверняка, что оно последует. Однако Лонгстрит не был согласен со своим командующим. В их беседе после первого дня сражения он высказал мнение, что войска следует двинуть в обход левого фланга Мида: таким образом они окажутся между армией Союза и Вашингтоном и Мид вынужден будет атаковать. Ли, взволнованный и возбужденный, впал в некоторую раздражительность оттого, что ему был предложен план, который противоречил уже намеченному им. С самого начала вторжения он не скрывал своей невысокой оценки возможностей противника. Считая Мида более способным полководцем, нежели Хукер, он полагал, что смена командующего в столь критический момент нивелирует укрепление командного состава. Быстрые и эффективные маневры Потомакской армии под руководством Мида произвели на Ли впечатление, но он по-прежнему считал себя и свою армию почти непобедимой, и эту уверенность разделяли практически все его офицеры и рядовые, ведь его действия на своей территории представляли собой почти непрерывную череду блестящих побед. «В армии никогда еще не было таких солдат, – говорил Ли. – Они пойдут куда угодно и сделают что угодно, если их должным образом направить».[535]

2 июля Ли с раннего утра был на ногах, но из-за медлительности перемещения войск утратил значительную часть преимущества более быстрой – чем у Мида – концентрации сил. Он не начинал наступление до второй половины дня, а к этому времени к армии Союза присоединилась последняя часть – Шестой корпус, проделавший марш в 32 мили за семнадцать часов. Ли тщательно описал результаты гигантского сражения и тяжелые потери, которые понесли в этот день обе армии на флангах. «Мы пытались опрокинуть противника, местами оттеснили, но не смогли сбить с позиции».[536] Атаки конфедератов были разрозненными; этой ошибкой объясняется их скромный успех.

Мид заявил о победе. «Противник атаковал меня сегодня около 4 часов дня, – телеграфировал он Халлеку 2 июля, – и после одного из самых жестоких за эту войну боев был отбит во всех пунктах».[537] То, что в этом донесении Мид бессознательно прибегнул к стариннейшему приему некоторого преувеличения результатов в ущерб фактам, можно заключить из записки, написанной жене в 8 часов 45 минут утра следующего дня: «Вчера у нас был тяжелый бой, противник атаковал, мы полностью отбили его: обе армии измотаны».[538]

Из докладов нескольких корпусных командиров на военном совете, который Мид собрал вечером 2 июля, стало ясно, что армия Союза, понеся потери в 20 000 человек, действительно серьезно ослабла, но генералы не утратили присутствия духа и все высказались за то, чтобы «стоять и сражаться». После завершения совещания Мид сказал Гиббону, временно командовавшему Вторым корпусом: «Если Ли завтра атакует, это произойдет на вашем участке». Почему? «Потому что он атаковал оба наших фланга, и безуспешно. Если он решит повторить, то теперь атакует по центру». «Надеюсь, что так и случится, – отвечал Гиббон. – Если он так поступит, мы разобьем его».[539]

Рано утром 3 июля боевые действия развернулись на правом фланге армии Союза. «Все продолжается, – написал Мид жене. – Результат пока неясен. Армия в прекрасном состоянии духа и все готовы победить или умереть».[540] На противоположной стороне, после того как Ли и Лонгстрит произвели рекогносцировку позиций северян, Ли заявил, что намерен нанести удар в центре. «Генерал Ли, – взмолился Лонгстрит, – смотрите же, сколь труднопреодолимы препятствия между нашим фронтом и янки – крутые склоны, артиллерия в несколько эшелонов, ограды, плотный стрелковый огонь, нам придется послать свою пехоту прямо на их батареи. Вы же видите, где нам придется атаковать – чуть ли не миля открытого пространства под градом их картечи и шрапнели». «Генерал Лонгстрит, враг здесь, и я намерен нанести ему удар», – произнес Ли тихим, решительным голосом.[541]

Все события прошлого месяца – вторжение, ответные маневры, марши и контрмарши, двухдневный бой – оказались прелюдией важнейшего эпизода; теперь предстояли три или четыре кошмарных часа, которые должны были многое решить в ходе войны. «С одиннадцати утра до часа дня стояло зловещее затишье».[542] Внезапно сообщили, что со стороны конфедератов прозвучали два подряд орудийных выстрела. За этим последовал обстрел из 150 пушек. Армия Союза, чья выпуклая линия фронта, выгодная во всех остальных отношениях, не позволяла, однако, использовать всю артиллерию, отвечала из 80 стволов.[543] Конфедераты сосредоточили огонь преимущественно на Втором корпусе, которым продолжил командовать Хэнкок. Это был, как отметил он в рапорте, «самый мощный артиллерийский обстрел из всех, что я видел». Но урон он нанес незначительный. Солдаты Союза лежали под защитой каменных стен, пригорков, земляных укреплений, и снаряды противника пролетали у них над головами, взрывая землю далеко позади. Хэнкок со своим штабом, с развевающимся флагом корпуса неторопливо проезжал вдоль передовой и своим хладнокровием и величественным видом вселял в солдат мужество и решительность. Один из бригадиров, его старый сослуживец, сказал: «Генерал, командующий корпусом не должен таким образом рисковать жизнью». Хэнкок ответил: «Бывают моменты, когда жизнь командующего корпусом не имеет значения».