История Франции глазами Сан-Антонио, или Берюрье сквозь века - [22]

Коридор был пуст, как голова сарацина. Берюйе зевнул и, чтобы немного разогнать скуку, пересёк переднюю поближе к королевской замочной скважине, ибо славный слуга не брезговал деликатесами. Наблюдать, как кувыркается королевская чета, удаётся не каждой сетчатке. Он думал, что когда-нибудь он, может быть, напишет мемуары в «Галлии-Суар». Если бы этот удалец знал, что однажды Людовик станет святым, он бы торжествовал ещё больше! Видеть, как размножается король, — уже немало, но узреть, как размножается святой, — это достижение!

Нехороший сквозняк, от которого обострялось зрение, стоил этого зрелища. Надо заметить, что Маргарита была не абы кто! Её техника и задор были по высшему классу.

Любуясь её движениями, Берюйе понял, что из всех «буйных» девушек, с которыми он сталкивался, ни одна не могла с ней сравниться! Маргарита Прованская была просто королевой! Если бы мамаша Бланка увидела её подвиги на матрасе, ей стало бы плохо! С тех пор как граф де Шампань удалился, бедняга жухла на глазах! Дурное настроение Бланки вызывало среди её свиты такое напряжение, что приходилось изощряться, чтобы не допустить какого-либо слова, которое могло её рассердить. Откуда и взялось выражение: «Ни слова королеве-матери».

Берюйе с трудом оторвал глаз от замочной скважины. Ему было хорошо. Но в конце коридора он вдруг увидел грозный силуэт Бланки Кастильской.

Преданный слуга бросился к двери королевы и постучал в ритме известной мелодии «мои короткие штаны уже совсем промокли». Послышался возглас сожаления, несколько разочарованных вздохов, а затем хлопок потайной двери.

Королева-мать подошла и посмотрела подозрительным взглядом.

— Здесь ли господин король? — спросила она.

Берюйе преклонил колено и сказал, что он даже не видел своего короля и что королева Маргарита одна в своих апартаментах.

В доказательство своих слов он слегка приоткрыл дверь, и Бланка бросила зоркий взгляд в просторную спальню, где горели поленья. При слабом освещении от огромного камина пожилая женщина заметила свою сноху, которая лежала в постели и выглядела спящей. Она пробурчала что-то нехорошее в адрес этой девицы, которая бездельничала, в то время как её ждало столько домашних дел, и с силой захлопнула дверь.

— Я буду со своим сыном в его кабинете, — сказала она, — скажите королеве, чтобы пришла к нам тотчас.

И она удалилась, шурша своим шлейфом.

Слуга послушно вошёл в спальню и приблизился к кровати. Он увидел там королеву в более чем лёгком одеянии и всю разомлевшую. Незавершённое объятие погрузило её в полуобморочное состояние, прерываемое слабыми стонами и вздохами.

— Это ты, Лулу? — выдохнула королева. — Поскорее закончи то, что ты начал, и я буду счастлива!

— Госпожа королева, — пробормотал бедный слуга, красный, как букет пионов.

Сердце его готово было выпрыгнуть.

Маргарита посмотрела на него туманным взором. Она была в таком состоянии, что не могла понять, что человек, стоявший перед ней, не был её мужем.

Она страстно протянула руки к Берюйе, и тот упал на королевскую постель. Он всё ещё не решался совершить оскорбление величества. Что-то ударило его по ляжкам. Он посмотрел: это была дубовая ветвь, которую оставил король. Один жёлудь упал с кровати.

— Ну! — взмолилась государыня.

И Берюйе отшвырнул дубовую ветку. Она ему была совершенно не нужна, ибо ему не светило стать генералом.

Он отбросил последние сомнения.

«В конце концов, — сказал он себе, — жизнь коротка, и мы не святые!»

(По мотивам хроник Сира де Жуанвиля)

Пятый урок: Филипп Красивый. Нельская башня. Столетняя война

На двенадцатом бокале кальвадоса Берюрье начинает чувствовать сладкую сонливость. Я думаю, что на этом можно бы и закончить лекцию по Истории. Но Берю, словно засыпающий ребёнок: как только вы перестаёте качать колыбель, он тут же начинает орать.

— Продолжай! — ворчит он. Хочу знать, что было дальше!

— Но ты же дрыхнешь, толстая личинка!

— Ничуть! Я расслабляюсь, это разные вещи! После семьи Сен-Луи что там у тебя на очереди?

— Да, да, продолжайте! — умоляет Б.Б., которую увлекает нечто другое: в данном случае смелые и настойчивые прикосновения глухого.

Глухопёр думает, что просьба адресована ему, и его клешня мародёрствует всё больше и больше. Есть же такие пакостники, которых ничем не остановишь!

— После Людовика Святого пропускаем Филиппа Третьего и переходим к Филиппу Четвёртому, Красивому!

— Почему «Красивому»? — домогается Берю коматозным голосом.

— Потому что он был красивым!

— Не из голубых?

— Отнюдь!

— Надо же!

На этот раз он засыпает по-настоящему. Я не знаю, считаете ли вы моё положение завидным, друзья мои, но моё лицо становится каменным! Рассказывать историю оф Франс трём типам, один из которых глухой, второй спит, а третья млеет… уж лучше бы я занимался подводным плаванием!

Похоже, сон Толстяка набрал обороты. Толстуха, забыв о приличиях, отвечает на звучный поцелуй своего соседа, который уже почти оправдывает своё положение соседа сверху. Я выгляжу не лучшим образом со своим Филиппом Красивым! Придется мне взять свою Историю под локоток и вывести на прогулку, ибо, если так будет продолжаться, наша Берта-с-большими-ногами кончит у меня на глазах! У неё ещё тот видок! Рядом со своим спящим мужем она, похоже, испытывает особые ощущения. Чувство опасности усиливает наслаждение, это общеизвестно. Есть такие джентльмены, которые способны оттянуться только в большом холле Дюпрентан или в главном зале Галери Шарпантье, в день вернисажа.