История философии. Средние века - [136]
Центральная идея спекулятивной, то есть чисто умозрительной, философии Николая Кузанского представляет собой синтез или совпадение противоположностей (coincidentia oppositorum). В конечных или ограниченных существах всегда обнаруживаются различия и противоположности. Так, например, у всех ограниченных существ сущность и существование различаются. Тогда как в неограниченном бытии, или в Боге, они совпадают. Впрочем, это хорошо знакомая томистская идея. Но у Николая этот тезис приобретает характер всеобщего принципа, согласно которому все противоположности и различия творений совпадают в Боге. Данная теория, возможно, напоминает одно из положений Шеллинга в его «философии тождества» – то место, где Шеллинг смотрит на Абсолют как на точку, в которой исчезают все различия[332]. Тем не менее, несмотря на сходство между мышлением кардинала в XV веке и немецкого идеалиста в XIX, определенно мышление самого Николая по своему характеру является теистичным.
Утверждая единство противоположностей в Боге, Николай не просто жонглирует терминами, просто констатируя тот факт, что знанием единства противоположных предикатов может быть достигнуто адекватное позитивное понимание Бога. Его тезис представляет собой следующее. Мы приходим к познанию ограниченной или конечной вещи, сопоставляя ее с тем, что уже известно; мы сравниваем ее с уже известным, отмечая при этом сходство и несходство. Вещи, ограниченные по своей природе, отличаются и должны отличаться одна от другой, причем разными способами. И через опытное познание этих различий мы приходим к обладанию ясными и определенными понятиями. Но ни одно из этих понятий не может адекватно выразить природу бесконечного. В то время как все наши понятия происходят из опыта о творениях и отражают данный опыт, ни одно из этих понятий нельзя в однозначном смысле применить к Богу. Поэтому единство противоположностей, которое имеется в природе бесконечного, на самом деле не может позитивно оцениваться дискурсивным разумом, который в силах только бесконечно приближаться в своем понимании к объекту, существо которого для него никогда не достижимо.
Таким образом, Николай утверждает и отстаивает превосходство «отрицательного пути». Но если мы будем определять предложенный метод как агностицизм, то вынуждены будем сказать, что имеем дело не с тем агностицизмом, который получается в результате все возрастающего понимания бесконечности Бога, Его трансцендентности.
Возможно, это и «неведение», но на языке Николая это звучит как «ученое» неведение. Действие, совершенное с целью понять Бога, имеет своим результатом осознание превосходства Богом нашего понимания. Бесконечное – не тот объект, который соответствует возможностям дискурсивного (осуществляемого путем логических умозаключений) рассудка. Питательной средой для дискурсивного рассудка служат сходства и различия, скрывающиеся в творениях; рассудок при этом руководствуется принципом несовместимости или взаимного исключения противоположностей. По этой причине здесь мы имеем дело вовсе не с дискурсивным рассудком (ratio), который постигает истину как «совпадение противоположностей», сколько с разумом (intellectus).
В определенной степени то, о чем говорит Николай Кузанский, в XIX веке вновь было высказано Гегелем. Согласно Гегелю, традиционно формальная логика, основанная на принципе непротиворечия, твердо определяет, если можно так выразиться, «замораживает» понятия, резко противопоставляя одно понятие другому. Если Х, значит, не Y. Если Y – то не Х. Понимание (Verstand), оперируя понятиями традиционной логики, не в состоянии постигнуть внутреннюю жизнь Абсолюта. Тем не менее, хотя Николай определенно верит, что рассудок (в смысле осознающего понимающего Verstand) не может усвоить идею божественного Абсолюта, он не подготовлен к тому, чтобы твердо отстаивать, как позже это делал Гегель, точку зрения, в соответствии с которой посредством разума (Vernunft), оперируя понятиями диалектической логики, человеческий ум может проникать в божественную сущность. Для Николая Кузанского разум способен ухватить то обстоятельство, что именно в Боге происходит совпадение противоположностей, но не может проникнуть внутрь сферы, в которой противоположности совпадают, сделать ее явной и тем самым прозрачной для мысли.
Именно таким образом Николай пытается пользоваться языком, чтобы сказать то, что сумел постичь. Так, Бога он характеризует как высшее, абсолютно полное бытие. Он не может быть больше, чем Он является на самом деле. Но ведь также Бог не может быть меньше того, чем Он является. Если Он есть maximum, то вместе с тем и minimum. И в обоих случаях Он является совершенным «совпадением противоположностей». Но ведь также можно сказать, что Бог и ни то и ни другое, если можно так выразиться, ни большой ни малый. Он ни тот и ни этот, а вместе с тем и тот и другой. Все это зависит от того, что же мы имеем в виду. Хоть концептуальный анализ может помочь нам постигнуть тот факт, что Бог как превосходит, так и ограничивает собой все различия и противоположности, – это не может дать нам ясного представления о Его тождественности самой по себе. Николай Кузанский любит приводить математические аналогии. Например, если в многоугольнике, вписанном в круг, бесконечно добавлять стороны, площадь многоугольника будет бесконечно приближаться к площади круга; при этом слияния или совпадения не произойдет, как бы много сторон ни было добавлено. Подобно тому человеческий разум различными путями может приближаться к природе бесконечного и даже почти что соответствовать ее позитивному пониманию, но в действительности он никогда не достигнет этого. С другой стороны, если диаметр круга удлинять до бесконечности, то окружность в конце концов совпадет со своей касательной. Тогда можно будет сказать, что бесконечная прямая является и треугольником и кругом. Несмотря на это, математическое сравнение – это просто символ или уподобление, что-то вроде помощи разуму, но отнюдь не объяснение божественной реальности. Математическая бесконечность может символизировать собой божественную бесконечность, но это совсем не одно и то же.
