История философии. Средние века - [135]

Вопрос о том, уместно ли включить в эту книгу о средневековой философии изложение философии Николая Кузанского, остается открытым. Традиционный элемент, элемент преемственности в его мысли, конечно же хорошо заметен, и этот факт дает нам некоторое право перенести его, если так можно выразиться, назад, в Средние века. Хотя между тем время его жизни частично совпадает с периодом жизни такого представителя раннего Ренессанса, как Марсилио Фичино (1433–1499). По этой причине уместно подчеркнуть кое-какие из его мыслей, устремленные как бы в будущее, и помимо этого установить связь между ним и началами «новой» философией. Наверное, все же лучше отметить присущую его мыслям некоторую симбиотичность и определить их как специфические ренессансные. По-видимому, нисколько не нуждается в оправдании само включение краткого обзора его философии в книгу по средневековой философии, именно в силу характерных особенностей этого мыслителя переходного периода, если так можно выразиться, философа, одной своей половиной находящегося в мире Средневековья, а другой уже в постсредневековье. В конце концов будет полезно напомнить самим себе об элементе непрерывности или преемственности в истории самой философии и, кстати, о том обстоятельстве, что нет внезапного и резкого перехода от средневековой философии к философии Нового времени.

Распространившаяся в XIV столетии терминологическая логика, возникновение в XIII веке основ эмпирической науки – все это требовало новых изысканий в области логики, интенсификации последних, когда научная деятельность людей, подобных Николаю Орезмскому, приносила бы скорее плоды в виде распространяющегося научного движения. Как раз вот этого в действительности и не произошло. Преемницей философии XIV века стала философия природы Ренессанса, а становление логики отодвинулось аж в XIX век. В дальнейшем литература и гуманистическая направленность Ренессанса послужили предпосылкой для научного развития, связанного с такими именами, как Галилей.

В некоторых отношениях философия Николая Кузанского принадлежит эпохе Ренессанса. К тому же существуют связующие нити, ведущие от него к жившему уже в следующем столетии Джордано Бруно. Несмотря на это, в других отношениях его мысль, особенно вследствие своего недвусмысленного христианского и теократического характера, представляется прежде всего продолжением средневековой мысли, но не в оккамовском смысле, а скорее в русле неоплатонической традиции[329]. Поэтому его можно снова представить в качестве мыслителя переходного времени, сочетавшего в себе средневековое направление мысли с понятиями, ставшими известными только в более позднее время.

2

Николай Кузанский, или Николай Кребс, родился в Кузе, на Мозеле, и получил образование в Брефернском общежительном доме в Девентере. Пройдя курс обучения в университетах Гейдельберга, Падуи и Кельна, он получил в 1423 году степень магистра церковного права. Его увлеченность церковной реформой[330] привела к поддержанию примиренческой партии; он даже участвовал в Базельском соборе в качестве умеренного последователя примиренческого взгляда. Разочарование, как следствие провала начинаний в деятельности собора, направленных на реальные реформы внутри церкви, вынудило его изменить свою позицию. Он встал на сторону папства и по поручению Святого престола выполнял различные миссии. Так, например, его поездка в Византию, имевшая целью восстановление единства западной и восточной церквей, увенчалась успехом, хотя и временным: на церковном соборе во Флоренции в 1439 году. В 1448 году он стал кардиналом, а в 1450 году был назначен епископом Бриксена. Скончался он в 1464 году в Тоди, в Умбрии.

В своих сочинениях Николай рассматривает широкий спектр проблем. В его первом крупном сочинении, трактате «О католическом согласии» (1433–1434) («De concordantia catholica»), представлены ранние идеи, касающиеся церковной реформы. В состав корпуса его философских сочинений входят хорошо известные «Об ученом незнании» («De docta ignorantia», 1440), «О сокрытом Боге» («De Deo Absconditio», 1444), «Книга простеца» («Idiotae libri», 1450), «О стремлении к мудрости» («De venatione sapientiae», 1463). Среди его сочинений по математике есть следующие: «О геометрических преобразованиях» («De transmutationibus geometricis», 1450) и «О математическом совершенстве» («De mathematica perfectione», 1458).

3

Подобно Лейбницу (1646–1716), Николая Кузанского вдохновляла идея синтеза, примирения различий и противоположностей. Уже в период своего участия в Базельском церковном соборе он осознавал угрозу единству христианского мира, что подвигло его на действия к сохранению последнего. Тем не менее, единство для него отнюдь не означало устранения всех существующих отличий. Не ставил он цели достигнуть единства при помощи абсолютной власти или деспотии как в самом государстве, так и внутри церкви. По мнению Николая, монарх не получает право на власть непосредственно от Бога, скорее он получает ее из рук или при содействии народа. Разделяя старую имперскую идею, он рассуждал об этом, подразумевая скорее федеративное правление, чем власть императора, узурпирующего права местных правителей. По отношению к церкви Николай полагал, что положение всеобщего собора, представлявшего собой собрание всех верующих, должно быть выше папского и в случае необходимости папа мог бы быть низложен