История философии. Средние века - [128]

Когда Фома Аквинский размышляет как философ, черпающий вдохновение у Аристотеля и размышляющий о политическом устройстве общества, его подход к форме правления отличается широким охватом и разнообразием. Существуют всевозможные формы правления, но нет ни одной формы правления, которая Богом предназначалась всем. Фома Аквинский предпочитает «смешанный» тип конституции, монархию, которая ограничивается не только совестью и уважением к устоявшимся традициям и существующим законам, но помимо этого наличием элементов аристократического правления (власть лучших) и элементов демократии[322]. На самом деле важным моментом является здесь то, что сама система правления должна руководиться соображениями всеобщего блага. Причем не следует слишком концентрироваться на высказывании следующего характера: законодательство имеет дело «со всем множеством народа и с государственным деятелем, с тем, кто, в свою очередь, заботится о всем народе» или на следующем: «Принц не обладает законной властью, кроме той, которая представляет собой интересы всего народа». Некоторые авторы усматривают в этих замечаниях наличие доктрины народного суверенитета (общедоступной верховной власти), а конкретно то, что суверенитет и верховная власть даруется Богом обществу в целом, в котором все это может осуществляться либо само по себе, посредством законов исполнения самим обществом, либо через делегирование этой власти какому-либо лицу или группе лиц. Однако, интерпретируя подобные суждения, необходимо ссылаться на сам контекст. Таким образом, мы можем утверждать, что во втором случае Фома Аквинский скорее говорит об избираемых монархах, нежели строит абстрактную теорию о форме правления. В любом случае Фома Аквинский понимает, что предпочтительнее предотвратить деградацию монарха в тирана посредством внесения в конституцию положений, предполагающих средства контроля за его деятельностью, нежели столкнуться с ситуацией, в которой убийство тирана представляется единственно доступным средством.

Трактат «De regimine principum», или «De regno» («О королевской власти») был адресован Гуго III Кипрскому[323]. Впрочем, некоторые авторы извлекли немало пользы из того факта, что Фома Аквинский, в своем стремлении удержать Гуго от желания поддаться искушению править тиранически, взывает к своекорыстию или эгоизму монарха. Ища скорее свою собственную выгоду, чем соблюдая общее благо, тираны тем самым отталкивают от себя как настоящих, так и возможных друзей; оправдывая самих себя, они запутываются и в итоге приносят в жертву вечное блаженство ради преходящих и сиюминутных выгод. Фома Аквинский говорит об этом достаточно подробно и ясно, чтобы дать возможность средневековому правителю представить, что благое и справедливое правление ему только на пользу. В том же сочинении он прямо говорит о том, что короля следует подбирать таким образом, чтобы по возможности удалить от него какой-либо шанс стать тираном. Несмотря на всю притягательность и привлекательность мотивированного благоразумного эгоизма, в нем все равно уже присутствует возможность становления тирании. Вот почему Фома Аквинский явно предпочитает, чтобы конституционные ограничения власти все-таки присутствовали.

3

Идея Фомы Аквинского о церкви и государстве как о двух сферах человеческой жизни и о балансе этих двух видов власти в значительной степени разделялась великим поэтом Данте (1265–1321). Тем не менее, существуют значительные расхождения во взглядах двух этих мыслителей. Фому Аквинского в первую очередь волновало положение средневекового правителя, тогда как Данте прежде всего сосредоточен на идее империи. Впрочем, данное отличие легко объяснимо, если учитывать обстоятельства жизни самого поэта. Он свидетель раздоров и разногласий между папой и императором, а также их последствий, причем сам он вовлечен в самую гущу конфликтов сторонников папской и имперской партий. По этой причине он и был склонен рассматривать все с общей точки зрения церкви и империи. В своей книге «О монархии» («De monarchia») он отстаивает идею необходимости империи. Светская монархия, понимаемая им как мировое государство, в его представлении необходима для человеческого благополучия. Для достижения мира и свободы, а также для их сохранения, необходим верховный светский правитель и судья. При этом Данте склонен к идеализации империи; он не учитывает того факта, что средневековая империя, по сути, никогда не являлась универсальной и всеохватывающей формой монархии, даже в пределах христианского мира, уже в его время становилась все менее и менее эффективной. Кроме того, Данте пытался доказать божественность происхождения императорской власти, причем придерживался мнения, что сам император в человеческом отношении ничем не превосходит своих подданных.

Вместе с тем симпатии Данте были на стороне императора, так же как симпатии Фомы Аквинского на стороне папы, – поэт никогда не пытался отрицать духовных оснований власти папства, а его философские принципы во многом сходились с философскими принципами Фомы Аквинского. Данте разделял точку зрения последнего на человека и его предназначение, при этом он признавал два вида власти и две сферы правосудия, при этом его собственная идеализация империи и признание ее божественного происхождения, как считалось, не содействовали распространению монархического деспотизма или тирании. Действительным поводом к признанию имперского социального устроения была его убежденность, что только благодаря ему возможно добиться мира и спокойствия. По его мнению, осуществлению мира препятствовало настойчивое стремление папства к сосредоточению в своих руках как светской, так и духовной власти, а также соответствующая папская политика. Теоретически он, в сущности, соглашался с учением папы Геласия I, в соответствии с которым ни духовной, ни тем более светской власти не следует пытаться незаконно присваивать себе функции друг друга. Аналогичной была точка зрения и Фомы Аквинского.