История эпидемий в России. От чумы до коронавируса - [51]
Выслав всех из города, губернатор не упустил из виду и интересы казны, приказав: «Для пользы народу, а паче, чтоб в сборе интереса не было упущено, при том лагере поставлен кабак, понеже в городе, за высылкою всех жителей, на кружечном дворе в продаже вина и в сборе денег ничего не имеется».
Но принимая во внимание, что, по понятиям того времени, моровая зараза легко передается посредством денег, губернатор распорядился «на одном кабаке ящики и коробки, в которые сбираются за продажное вино за питья деньги… вымыть уксусом и ставить те ящики и коробки в уксусе ж, понеже ныне многие имеются заповетренные деньги»>[207].
Распоряжением Верховного тайного совета в июне 1728 г. была устроена застава, кроме Царицынской, на Черном Яру, и настрого было запрещено пропускать через заставы всех проезжающих из Астрахани или других «опасных мест», «с паспортами и без паспортов».
В Воронежскую и Киевскую губернии, на Дон и в «Малую Россию» были посланы подтвердительные указы, «дабы имели крепкую предосторожность и никого б из тех опасных мест не пропускали».
В начале августа 1728 г эпидемия в Астрахани прекратилась. «По репорту определенного лекаря», с 7-го по 15-е число в Астрахани «опасной болезни ни на ком не явилось и никто не заболел»>[208].
Эпидемия продолжалась ровно год и сопровождалась большой смертностью: умерло больше половины всех жителей города (например, из 931 лица купечества умерло 538, т. е. 58 %, из 111 духовных лиц умерло 87, т. е. 78 %)>[209].
Кроме того, по сообщению Астраханской портовой конторы вымерли все канцелярские служащие и все губернские канцелярии «заповетрили и заперты». Однако эпидемия не распространилась вглубь страны и на этот раз носила местный характер: «По щастию болезнь сия не распространилась в Россию, и сии принятые меры доказали ясно мудрую попечительность благоустроенного Правительства».
Оставляя на совести Рихтера указание о «благоустроенном правительстве», так как кратковременное и сумбурное царствование Петра II, во время которого произошла эта эпидемия, никак не вяжется с представлением о «благоустроенном правительстве», все же следует отметить энергию и распорядительность, проявленную астраханскими властями при проведении противочумных мероприятий. Заслуживает внимания и деятельность астраханских врачей – Бриля и Фета, которые своими советами и практическими указаниями много содействовали своевременной диагностике и локализации эпидемии.
Была ли в Астрахани чума? Имеются все основания ответить на этот вопрос утвердительно.
18 октября штаб-лекарь Бриль и лекарь Ефим Фет донесли астраханскому коменданту, что «по осмотру ихнему 17 октября 1727 года в Шапиловой улице у астраханского жителя Власа Ефимова на дворе явилась от опасной болезни умершая баба, да в одном же дворе у другой бабы имеетца в левом паху язва». 24 октября того же года в городе Красном Яру (близ Астрахани) умерла от «опасной болезни» женщина. За неимением лекаря ее освидетельствовал офицер, «который при опасной болезни бывал и моровые язвы знает». По его заключению, «у умершей была на правом плече моровая язва».
Кроме того, в Персии в это время свирепствовала чума, опустошившая целую провинцию Астрабад. Наконец, высокая смертность также говорит больше за чуму, чем в пользу каких-нибудь иных остроинфекционных заболеваний.
К этому времени относится издание от имени Петра II весьма важного законодательного акта, в известной степени обобщающего весь предыдущий опыт борьбы с эпидемиями в России. Это «Наказ губернаторам и воеводам и их товарищам, по которому они должны поступать», изданный 12 сентября 1728 г. Этот наказ послужил прототипом почти для всех подобных распоряжений, изданных в России в XVIII веке, а поэтому на нем остановимся подробнее. § 38 наказа посвящен организации противоэпидемических мероприятий при появлении «моровой язвы».
Кто был автором этого раздела, неизвестно. «Архиятером» (главою Медицинской канцелярии) в то время был доктор Иоганн Блюментрост, и, вероятно, этот раздел, по поручению сената был составлен Медицинской канцелярией под руководством Блюментроста.
Согласно наказу, при появлении «моровой язвы» в губернском или провинциальном городе губернатор и воеводы должны были немедленно сообщать в сенат или в сенатскую контору, «где она (т. е. контора) будет». По отсылке такого рода сообщения, предлагалось «освидетельствовать Доктерами, а где докторов нет – лекарями или подлинными свидетельствовать».
Если, таким образом, диагноз «моровой язвы» был подтвержден, губернаторы и воеводы должны были «немедленно по всем дорогам и по лесным стежкам поставить заставы, дабы отнюдь никакого пропускать. Да и прохода через те места и из них и близь оных не было, и иметь при всех таких караулах огни. А в которых домах та язва явится: из тех домов людей вывести в особые пустые места далее от жилья и около их завалить и зарубить лесом, дабы оные никуда не расходились, а пищу и питье приносить им и класть в виду от них и, не дожидаясь их, тем здоровым людям отходить прочь немедленно, и никакого сообщения с ними… не иметь, чтоб они сами могли то взять без них».
Книга рассказывает об истории строительства Гродненской крепости и той важной роли, которую она сыграла в период Первой мировой войны. Данное издание представляет интерес как для специалистов в области военной истории и фортификационного строительства, так и для широкого круга читателей.
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.