История эпидемий в России. От чумы до коронавируса - [50]

.

Однако несмотря на все профилактические меры, чума в 1727 г. была занесена в Астрахань. Предполагают, что она завезена терским казаком, прибывшим из крепости на персидской границе. Приехав, он умер от чумы 4 сентября, а через 8 дней в том же доме заболела чумой женщина.

О появлении чумы в Астрахани было сообщено в Петербург, и оттуда 27 сентября последовал указ, в котором губернатору Астрахани предписывалось руководствоваться в своих действиях указами 1720 и 1722 гг.

Особые меры предосторожности были предписаны по отношению к письмам и бумагам, идущим из Астрахани и персидских провинций. Их велено было принимать через огонь и пересылать в Царицын, куда был из Казани направлен полковник с целым штатом офицеров и командой солдат. При полковнике находился еще и переводчик «для персидских писем».

После перевода письма трижды переписывались, и лишь третья копия направлялась в Москву, где с нее снимали четвертую копию, которую и посылали в Петербург Верховному тайному совету.

Воронежскому и казанскому губернаторам приказано принять те же меры, что и астраханскому. Донскому и яицкому атаманам предписано, «чтобы они имели великую осторожность, дабы обретающиеся в крепости Св. Креста и в других тамошных местах казаки и другие им подобные люди, по своему легкомыслию, сбежав и проехав заставы, не могли в их казацкие места прокрасться и тем не нанесли бы опасной болезни». Во избежание этого предписывалось «учредить крепкие заставы, где чаемо быть таким беглецам из Персии проход».

Подобные указы об осторожности посланы были генерал-фельдмаршалу Голицыну и на Украину Наумову.

Между тем чума в Астрахани все более усиливалась. В октябре 1727 г. было зарегистрировано несколько закончившихся смертью случаев чумы. По сообщению астраханского губернатора, «8 и 17 чисел октября в четырех домах такая же болезнь над одним солдатом, да астраханского адмиралтейства мачтовой работы плотником, да над двумя мужиками, да над тремя бабами…которые и померли… и… их домы, со скотом и со всею рухлядью сожжены». Оставшиеся в живых обитатели домов, равно как и все жители той улицы, на которой они были расположены, были выселены в степь и поселены «согласно штаб-лекарскому мнению», в кибитках в «удобном месте».

В степь вывозили также и всех вновь заболевших, так что, по данным Астраханского губернского приказа, в декабре 1727 г. было вывезено в степь 116 человек (включая и караульных солдат). В январе 1728 г. от чумы умерло несколько чиновников астраханской губернской канцелярии. На заседании Верховного тайного совета были заслушаны сообщения астраханского губернатора и офицера Урусова об «опасной болезни», после чего решено было «послать губернатору указ в подтверждение, чтоб из Астрахани отнюдь никого затою опасностию не отпускали, а о курьерах и о письмах поступали б по указу 1720 года».

В марте 1728 г. было отмечено некоторое затишье в ходе эпидемии. Несмотря на это, астраханский губернатор издал приказ, чтобы «всякого чина люди, окроме офицерства и солдат, для нынешнего воздуха, кто пожелает, выехали б в степь, на бугры и не далее от города на 5 верст».

Летом эпидемия вновь усилилась, и губернатор сообщил в Верховный тайный совет, что «опасная болезнь умножилась» и появилась на судах Каспийского флота, «обретающихся военой гавани», – всего на 10 судах. Суда эти были также выведены из гавани и высланы в мороз.

Согласно указу Адмиралтейской коллегии, полагалось суда, на которых появится «опасная болезнь», затоплять. Астраханская «контора над портом» обратилась в названную коллегию с просьбой не применять этого указа, ибо в противном случае «никак провианта в крепость Св. Креста, в Дербень, и в Гилянь, за умалением судов, довольного числа завести будет невозможно, отчего не малый подлежит страх, дабы в заморских гарнизонах людей не по поморить голодом».

В ответ на эту просьбу разрешено суда не затоплять, но приказано отводить такие суда в море, «где бы ветром могло проносить. Потом те суда для опасности от такой злой язвы» вычищать и водою вымывать и «выкуривать чем пристойно, а также смотреть накрепко над теми людьми, которые на тех судах означенное будут делать, чтоб их не в скором времени с другими… допускать, дыбы от оных, от чего боже сохрани, к здоровым не пристало».

Суда были поставлены в безопасном месте, а заболевшие на них люди отправлены «на удобный остров»^[204].

По сообщению губернатора, в Астрахани с 1 по 21 июня умерло 1300 человек, «на которых по осмотру явились опасные болезни: бубоны, – «фебра малигна и петехии». С 19 по 26 июля умерло 80 человек с такими же явлениями^[205].

30 июня губернатор дал новый приказ, в котором уже требовал от всех жителей, кроме солдат, офицеров и священников, выехать из города в степь, не далее 10 верст. В приказе говорилось: «Всякого чина и достоинства людей, как из города, так и из загорода, окроме которые ко дворцу за солнчаком в садах и кроме церковного причта, всех ныне без всякого отлагательства выслать в поля, на бугры и на ватаги и были б не далее от города на десять верст»^[206]. Сам же город был заперт, и вход или въезд в него был категорически запрещен. Для жителей, выселенных из Астрахани, был устроен особый лагерь, в котором они отдельными группами были размещены в шалашах, расположенных на известном расстоянии друг от друга. Для больных были отведены особые шалаши, находящиеся на расстоянии одной версты от общего лагеря. Эти своеобразные лазареты-шалаши были двух видов: для чумных больных («больных язвою») и для страдающих другими болезнями. К лагерю были прикомандированы лекарь Яган Рост и два священника, которые обслуживали как больных, так и здоровых. Съестные припасы привозились в лагерь маркитантами. Неимущие жители содержались за счет астраханской губернской казны «из имеющегося на низовой корпус провиана». Лагерь был оцеплен заставами и военными караулами.