История болезни - [7]
Думаете, уволили алкоголичку? Ничего подобного. Так и валяла дурака, вместе с другими такими же. Когда матушка и еще несколько дворников, вкалывавших на совесть, уволились, то никто больше не говорил, что вот у тех все чисто и сухо, а у этих грязи по уши. Дворы зарастали говном абсолютно одинаково...
Дважды герой психоневрологического
В тысяча девятьсот семьдесят девятом году я узнал, что в благополучной советской стране есть такие специальные больницы, которые называются очень заковыристо – психоневрологический интернат. И что в Ленинграде таких интернатов не меньше семи, потому как в седьмой моя матушка устроилась санитаркой работать. Ну а раз есть седьмой, то и предыдущие шесть всяко должны быть, факт. В общем и целом новая работа матушку устраивала – график скользящий, сутки отпахала и трое дома. Смущало только, что оставлять меня одного на целые сутки было страшновато. Мало ли чего... Телефона в квартире нет, позвонить некуда.
И матушка, не мудрствуя лукаво, решила брать меня с собой на дежурство.
В общем-то, ничего особо страшного я там не увидел. Большинство жителей пятого отделения, на котором маманя ударно трудилась, было тихими безобидными стариками. Пара безногих инвалидов, дядя Леша и дядя Коля, лихо раскатывали на колясках по коридору. Как я позже узнал, потенциально опасных психически больных держали в "надзоре", за железной дверью. И побывать там тоже пришлось, когда маму определили в надзоре дежурить...
Так что с той поры меня трудно разжалобить или шокировать, что такое ДЦП, олигофрения или синдром Дауна я прекрасно знаю. Но рассказать хочу о другом.
Людей в интернате было много, всяких – хороших и плохих. И как-то раз на отделение поступил новый обитатель, необъятных габаритов дядя, навроде того мексиканца, который полтонны весит. Сколько весу в нашем герое было не скажу, не знаю, но одна кровать его не выдерживала – поставили вторую.
Сам дядя даже сидеть не мог, о ходьбе речи вообще не шло. Все естественные надобности, естественно, под себя. А каждые пять минут проверять что у него и как нереально, у санитарки на шее еще десяток палат и в каждой других лежачих хватает. Вот тут-то дядя показал свой характер...
Как оказалось, дядя был не просто строгих правил, а бывший министр какой-то там промышленности и дважды герой соцтруда. На родине воздвигли его бюст, как и полагалось. Но когда бывший дважды министр вышел на пенсию и окончательно заплыл жиром, то семейство решило отправить бюст и все остальные части тела героя в интернат. Дескать, дома все заняты, ухаживать за тобой, папуля, некому, а в интернате мы тебе отдельную палату устроим. Правда, забыли пояснить папе, что будет он там на общих правах... Короче, наш герой ударно обделался. И поднял дикий рев, поскольку лежать в дерьме он не привык. Матушка в бельевую сбегала, приходит в палату – мужик ее матом. Так твою и эдак, где ты шляешься, я тут уже охрип оравши. Маманя спокойно объясняет, что обрабатывала другого больного, что дядя на отделении не один и можно маленько потерпеть. А на будущее – судно под кроватью, мог бы и дотянуться.
Тут дядя раскрыл свое министерское хайло и начал орать, что он сейчас в Кремль позвонит, самому Леониду Ильичу и что от этого заведения камня на камне не останется. А лично тебя, паскуда ленивая, выпрут отовсюду и больше никуда не возьмут.
Эк, напугал. Матушка моя, составив многоэтажную конструкцию отборного мата, популярно объяснила, что это когда-то дядя был и министр, и герой, и обладатель бюста. А сейчас он ровно такой же больной, как и все остальные. И уж если угораздило обосраться, то не хрен тут выделываться, лежи и жди.
Дядя такой проповеди не ожидал никак, но не внял слову и потянулся было за палкой. Врезать решил. Ох, зря он это... Среди больных маманя была любимицей, в обиду никому не давали. Пара крепких мужичков матушку из палаты аккуратно выдворили и дверь закрыли. Минут пять из палаты только приглушенное кваканье раздавалось. Когда дверь открылась, дважды герой самостоятельно сидел на кровати и лепетал "Доченька, прости".
Мораль сей истории... Да не будет никакой морали. Министра этого по-человечески жаль, всю родню обеспечил, а когда стар стал и немощен – никому оказался не нужен, даже сиделку нанять побрезговали... Прожил он в интернате недолго, месяца через полтора умер – не выдержало сердце. Родня за все это время появилась только один раз, когда нужно было получать свидетельство о смерти.
А власть людей портит, что ни говори.
Ленечка
Несколько лет моя матушка работала санитаркой в психоневрологическом интернате. Если вы когда-либо проезжали по проспекту Ветеранов до улицы Пионерстроя, то наверняка обращали внимание на это здание.
Это и есть ПНИ-7. Всего пять отделений, по количеству этажей. На пятом, мужском, отделении и работала моя матушка. И был на пятом отделении парнишка, Леня. Абсолютно безобидное существо лет двадцати с интеллектом трехлетнего ребенка. Если кто Ленечку толкнет или обидит, он посмотрит своими чистыми глазами и провозгласит:
