История Авиации. Спецвыпуск 2 - [16]
17 декабря начался первый штурм финских позиции на главном направлении, проходившем вдоль железнодорожной ветки Ленинград – Выборг, в районе станций Сумма и Ляхде. Везде ситуация повторялась с трагическим однообразием: части многократно атаковали противника без необходимой разведки; пехота останавливалась у надолбов, где отсекалась от танков пулеметным и миномётным огнем, несла потери и отходила в наспех отрытые окопы. Танки же, преодолев линию ДОТов, также не могли решить задачу. Выйдя в назначенный район они блокировались финнами, которые, подтянув противотанковые пушки, расстреливали наши машины как в тире. Бои с подобным «успехом» продолжались до 21 декабря и впоследствии в финской историографии получили название «чудо на Сумме». После провала предпринятой 23- 24 декабря попытки финнов нанести контрудар, положение на Карельском перешейке временно стабилизировалось, хотя боевые действия местного значения на самом деле не прекращались ни на один день.
Советский легкий танк Т-26, подорвавшийся на мине при попытке прорыва через Хотиненский укреплённый район (вверху), и расстрелянные финской противотанковой артиллерией (внизу).
Средние советские танки Т-28, застрявшие в противотанковом рве в районе высоты 65,5.
Авиация подключилась к поддержке наступления с 18 – 19 декабря. Однако лишь небольшое количество истребителей, легких бомбардировщиков и штурмовиков действовало в интересах непосредственной поддержки наступления. Этому препятствовало как отсутствие взаимодействия с сухопутными частями, так и отсутствие разведанных целей. Матчасть войсковых разведэскадрилий ЛВО, как уже отмечалось выше, состояла исключительно из самолетов Р-5, ССС и Р- Z. Эти тихоходные бипланы не рисковали выпускать за линию фронта без истребительного сопровождения, а летчикам-истребителям такие задания были в тягость – скорости их самолётов и упомянутых аэропланов были явно несопоставимы.
Но беды разведки не ограничивались только этим. Крайне мало оказалось экипажей, способных вести эффективную воздушную разведку чисто визуально. На «безориентирной» местности, с множеством схожих по очертаниям озер, заваленных снегом и потому неотличимых от лесных полян, при отсутствии ясно читаемых границ лесных массивов, авиаразведчик скорее сам мог заблудиться, чем обнаружить даже крупные части противника, не говоря уже об отдельных группах лыжников и замаскированных ледовых аэродромах и пр.
Другой причиной ограничения деятельности авиации против вражеского переднего края стало… противодействие собственных частей! Количество случаев обстрела своих самолётов наземными войсками не поддается учету. В первые недели войны они носили повальный характер. Стреляли по всему летящему. Штабы ВВС бурно возмущались, но данное положение практически не менялось до середины февраля 1940 г. Подобные факты могли иметь место из-за того, что многие красноармейцы не обладали навыками распознавания летящих машин, поскольку, по-видимому, до войны аэропланов вообще не видели. Пехотные командиры крайне равнодушно относились к открытию своими подчиненными огня по самолетам и не управляли своими подразделениями в этот момент. На счастье (если можно так сказать), точность стрельбы пехотинцев по воздушным целям оказалась крайне невелика – за все время войны ими был сбит достоверно только истребитель И-153 из состава 68-го ИАП. Летчик Тимофеев погиб.
Поскольку визуальная разведка оказывалась бессильной уточнить места расположения долговременных огневых точек финнов, то без фотографирования «линии Маннергейма» обойтись было невозможно. Состояние аэрофоторазведки оказалось настолько запущенным, что когда решили прибегнуть к ее помощи, поначалу пришлось помогать ей самой. В авиачастях нередко отсутствовали аэрофотоаппараты, а там, где они имелись, в огромном дефиците были фотопленка, химикаты, а также люди, разбиравшиеся в фотоделе. Бывало, в разведчасти присылали пленку с истекшим сроком хранения, непригодную к использованию. Болезненно сказывалось на оперативности подготовки схем укреплений отсутствие помещений, где можно было бы обработать фотоматериалы. Впоследствии в отчете ВВС Северо-Западного фронта признавалось, что отсутствие элементарных разведданных «привело к тому, что артиллерия и авиация, не видя целей и не зная точного их расположения, действовали в течение месяца почти вслепую». После провала первых попыток прорыва линии Маннергейма была проделана огромная работа по её фотографированию. Так, одна только 1-я ДРАЭ ВВС 7-й армии за январь 1940 г. сфотографировала 8,1 тыс. км , отпечатала 127 тыс. фотоснимков, которые впоследствии были объединены в схемы и переданы в штабы стрелковых корпусов, готовившихся к прорыву вражеских укреплений. Старания летчиков эскадрильи были оценены награждением подразделения орденом Боевого Красного Знамени.
Подобно истребителям и штурмовикам, временно «без противника» осталась и фронтовая бомбардировочная авиация. Она не могла эффективно уничтожать финскую артиллерию в глубине обороны, поскольку батареи были хорошо замаскированы, а сами орудия зачастую устанавливались в бетонных капонирах или постоянно меняли огне вые позиции.
