История авиации 2003 04 - [25]
На фронт Тимофей Пантелеевич был направлен осенью 42-го. «Немцы вовсю пёрли на юг, и «училище закруглялось», однако выпустить набор 40-го года успели».
Попал Пунёв на север, на Карельский фронт в 11-ю отдельную эскадрилью бомбардировщиков СБ, в которой было, по воспоминаниям, 15 машин. «Личный состав эскадрильи был много повоевавший, мой комэск горел, помню лицо в шрамах. Мы с ним немножко полетали, для оценки моего летного «мастерства», которое его не впечатлило, но раз считаешься боевым летчиком, надо в бой. Он мне и говорит: "Завтра планируется боевой вылет. Имей в виду, твоя задача — видеть только мой хвост. Если ты ещё куда- то начнешь смотреть и оторвешься — ты пропал". Вот и всё, что он мог сделать для повышения моего летного мастерства. Как оказалось немало…» Эта заповедь запомнилась Тимофею Пантелеевичу на всю жизнь, и в дальнейшем он лишь раз от разу убеждался в её правильности: «Тех, кто это правило не знал, забывал, либо по дурости отрывался — сшибали сразу. Таких зеленых за войну погибло о-го-го сколько!»
1* «Небольшое отступление. В начале 50-х появился у нас фронтовой бомбардировщик Ил-28. Он брал три тонны бомб и имел мощное пушечное вооружение, в общем был самолет современнейший. Засекречен до неправдоподобия, вплоть до того, что в секретном руководстве по эксплуатации нет изображения кабины штурмана, поскольку в этой кабине стоит уже суперсекретный прицел ОПБ-6СР — оптический прицел бомбардировочный связанный с радаром. Прицел секретный настолько, что в секретной в инструкции по его эксплуатации есть только схема кинематической части, без электроники, которая (электроника) уже суперсуперсекретна. Кроме шуток, смотришь электронную схему, а рядом с тобой охрана — автоматчик. Каково же было наше удивление, когда, учась в 4-м центре боевого применения в Воронеже, находим в тамошней библиотеке совершенно несекретную, полную инструкцию американского прицела фирмы "Норден". Несекретная потому, что американцы то ли сняли этот прицел с вооружения, то ли готовились снять. Причем наш ОПБ-6СР- точная копия американского. Спёрли и засекретили, поскольку ничего лучшего тогда ещё не придумали».
В авиаучилищах ТБ-3 применялись и для штурманской подготовки (групповой) и для парашютной и для освоения радиодела.
Курсант Пунёв с матерью.
Статистика у бомбардировщиков была простая: если пилота не сбивали в первых пяти вылетах, то в глазах сослуживцев он переходил как бы в следующий разряд, где «шансов на сбитие было меньше». Впрочем, в пятом или шестом вылете Тимофей Пантелеевич получил лёгкое ранение, «…я даже полеты не прекращал и справок об этом ранении не имею. Не до справок тогда было». Понемногу набирался опыта, учился смотреть и видеть: «…только на десятый вылет начал "воздух смотреть", т. е. потихоньку оглядываться. Оглянулся, вот это да! Лечу! Первые девять вылетов я и не очень представлял, где лечу и чего бомблю, ориентировку сразу терял, вот такой был "лихой сокол". Но ведущего не терял».
Бомбардировщик СБ, на котором пришлось поначалу воевать, оставил у Тимофея Пантелеевича только отвратительные воспоминания: «Знаешь, в училище казалось — нет самолета красивее и лучше СБ, а сейчас даже слышать про него не могу. Абсолютно устаревшая машина. Горел СБ страшно. Баки были без протектирования». К тому же «он был дубовым», то есть излишне устойчивым и неповоротливым в воздухе, выполнение энергичных маневров было затруднено, «противоистребительный маневр на СБ — дело нереальное». Летали с 600 кг бомбовой нагрузки и, несмотря на то, что по ТТХ для нашей модификации предельная скорость составляла свыше 400 км/ч, реально на этот режим никогда не выходили, так как машина вся начинала трястись, «кажется вот-вот и развалится», поэтому летали примерно на 320 км/ч. Оборонительное вооружение СБ было откровенно слабое — «…только ШКАСы — такая зараза! Немцы нас "долбить" начинали с метров 800, пристроится в хвост и пошел… А у ШКАСа предельная прицельная дальность в воздушном бою — 400 метров». К тому же, как правило, летали без истребительного прикрытия, Тимофей Пантелеевич вспоминал, что лишь два-три раза на предполётном инструктаже сообщали, что будет прикрытие из И-16, один раз, вроде бы, их сопровождали даже «Харрикейны».
Пе было истребительного прикрытия и в одиннадцатом вылете, когда Пунева сбили. Постороннему человеку трудно описать состояние сбитого летчика, лучше пусть об этом расскажет он сам: «Вылетели девяткой. Истребительного прикрытия не было. Отбомбились, и на обратном пути немцы нас догнали. Высота у нас была около пяти тысяч. Сколько их было? А черт их знает! Я понял, что по мне стреляют, только тогда, когда снаряды стали рваться, да резкая боль в левой ноге. Я никаких истребителей не видел. Совершенно внезапная атака. Загорелся левый двигатель. Вывалился из строя. Надо бы прыгать, потому что баки рвануть могут запросто, а я-то не знаю, где я! То ли над нашей территорией, то ли над занятой, но в плен прыгать — это не для меня. Вот такой "гордый сокол"! Смотрю: скорость — 190, машина горит, надо домой, а где он дом-то? Пока не перегорели противопожарные перегородки, я крепился и летел. Пламя было от набегающего потока таким сильным, что аж гевело! А как перегородки прогорели, где-то на высоте 3500 м, я из кабины и выпрыгнул. Выпрыгнул с таким расчетом, чтобы парашют раскрыть у самой земли, боялся, что немецкие истребители меня в воздухе расстреляют. Приземлился у наших, правда, в ноге дыра, бедро разворотило».
