Это сейчас большинство «специалистов» безапеляционно утверждают, что «все было ясно с самого начала…», так как «об этом неопровержимо свидетельствовали данные разведки…». К сожалению, ситуация 1941 г. была далеко не однозначна, а разведка, наряду с крупицами достоверной информации, сообщала политическому и военному руководству страны огромную массу пустых слухов и сплетен, муссировавшихся в политических кругах разных стран. В частности, не до конца была ясна позиция Великобритании, которая вместе с Францией была недовольна поставками сырья из СССР в Германию, что свело к нулю эффективность организованной этими странами экономической блокады Третьего Рейха. Особенно кабинеты П.Рейно и Н.Чемберлена беспокоили поставки в Германию бакинской нефти. Не давали покоя западным союзникам также караваны железной руды и никеля из Швеции и Норвегии. Нападение СССР на Финляндию дало удобный повод для корректировки этого потока в сторону уменьшения, для чего начала планироваться высадка англо-французского десанта в Норвегии. Что же касается бакинской нефти, то ее добычу планировалось серьезно сократить нанесением бомбардировочных ударов по нефтепромыслам в районе собственно Баку, Грозного и Пролетарской. С этой целью на ближневосточных авиабазах началось сосредоточение британских бомбардировщиков, часть из которых планировалось перебросить на турецкие аэродромы. Однако французы действовали гораздо медленнее, а выступить в одиночку «туманный Альбион» не решился.
Тем не менее, от своих планов в Уайтхолле отказываться не торопились. Судя по всему, советское руководство обладало вполне определенными сведениями о планируемых ударах, так как наряду с усилением авиации на западном направлении значительные мероприятия предпринимались и на южных границах. В частности, в районах нефтепромыслов разворачивались новые зенитные полки и бригады, а два истребительных авиакорпуса находившиеся в Закавказье и имевшие до этого довольно ограниченный боевой потенциал были полнены летным составом и матчастью. Одновременно в их составе началось формирование новых частей, одной из которых стал 265-й ИАП, развернутый из отдельной 119-й эскадрильи, куда и попал сержант Кибкалов. Полк сформировали из курсантов Ворошиловградской и Тбилисской авиашкол, а потому знакомых у Михаила, попавшего в 1 -ю эскадрилью капитана Шевченко, было немало. Командовал новой частью майор Осадчий – грамотный и волевой командир, который весьма тактично строил отношения со своими подчиненными, уважая в них прежде всего личностей. Несмотря на то, что за исключением комэсков полк целиком состоял из вчерашних курсантов, делавших немало ошибок, майор никогда не выходил из себя, а как правило спокойно помогал разбирать промахи, терпеливо уча уму-разуму своих подчиненных.
Полк, имевший по штату пять эскадрилий, был оснащен наиболее совершенными модификациями И-16 с моторами М-62 и М- 63 имевшими как смешанное (два 7,62-мм ШКАСа и столько же 20-мм автоматических пушек ШВАК), так и чисто пулеметное вооружение (четыре ШКАСа). Михаилу достался пулеметный И-16 тип 18 с белым бортовым номером «03».
Постепенно часть набрала нормальный ритм боевой учебы. Сколачивались звенья и эскадрильи, отрабатывалась групповая слетанность, а также взаимопонимание между ведущими и ведомыми. Самолеты особенно не жалели, так как было известно, что в скором времени ожидается перевооружение на новые истребители Як-1. Но война пришла раньше, и вскоре о получении этих машин оставалось только мечтать, так как в первую очередь ими перевооружали фронтовые части, понесшие тяжелые потери уже в первые часы немецкого вторжения.
Поначалу многим казалось, что враг будет быстро разбит могучим ответным ударом, и потому все боялись «не успеть на войну», что вылилось в волну рапортов летчиков и механиков с требованием отправки на фронт. Однако боевые действия разворачивались вопреки существовавшей в то время официальной советской военной доктрине, и это вскоре вынудило командование ВВС округа запретить командирам полков принимать рапорты с подобными просьбами. Мотивация была вполне весомой: истребительные полки прикрывали стратегически важные районы, и потому Ставка запретила изымать из их состава людей и технику.
К зиме стало очевидно, что германский блицкриг увяз на просторах России и командование начало рассматривать находившиеся в тылу части и соединения в качестве резерва для проведения наступательных операций. Одна из них, началась в конце декабря 1941 – начале января 1942 г., когда войска 44-й и 51-й армий Закавказского (с 30 декабря Кавказского фронта) во взаимодействии с Черноморским флотом и Азовской флотилией провели Керченско- Феодосийскую десантную операцию, в которой самое непосредственное участие принял и 265-й ИАП.
Несмотря на очень сложные погодные условия (низкая облачность и периодически налетавшие снежные заряды), Люфтваффе действовали очень активно. И это было вполне понятно, так как основная масса частей Вермахта находившихся в Крыму была занята в осаде Севастополя, защитники которого к этому времени уже смогли отразить два штурма. Вместе с тем, необходимо отметить, что немецкое командование, даже не имея крупных резервов, смогло довольно быстро локализовать наметившийся прорыв и вскоре борьба приняла позиционный характер. Особенно упорные бои развернулись за Феодосию. Именно над этим маленьким крымским городом 1 января 1942 г. и принял свой первый бой сержант Михаил Кибкалов.
