История афинской демократии - [94]
Темные стороны тогдашних учреждений и политических нравов особенно обнаруживались в случае недостатка денежных средств. По свидетельству Лисия (XXX, 22), совет, например, поступает вполне безукоризненно, пока есть деньги для правления, но как только является нужда в деньгах, он принужден принимать доносы, конфисковывать имущества и слушаться самых дурных ораторов.
Мы видели, какое важное место в строе Афинского государства занимала гелиэя, суд присяжных. Этот суд – необходимая принадлежность демократических Афин; без него нельзя и представить себе их. В тогдашней литературе особенно отмечается страсть афинян к суду. Стрепсиад в Аристофановых «Облаках» не верит, что перед ним на карте Афины, так как он не видит заседающих дикастов. В «Птицах» два афинянина, Пейфетер и Евелпид, покидают город, хотя он и велик и богат:
Вот почему и пустились они в путь, ища спокойного места. А Удод (к которому они пришли), узнав, что они «оттуда, где прекрасные триеры», т. е. из Афин, спрашивает: «Неужели гелиасты?» и удивляется, что они, наоборот, противники гелиастов: «Разве там сеется такое семя?» – на что Евелпид отвечает: «Немного, пожалуй, найдешь в селах». Но особенно осмеивает афинских гелиастов Аристофан в «Осах» (422 г.). Здесь он раскрывает перед нами саму, так сказать, психологию афинского присяжного, показывает, что было привлекательного в судейских обязанностях для заурядного гражданина. Герой «Ос», Филоклеон (т. е. друг Клеона, Клеонолюб), одержим страстью судить и обвинять. Эта страсть доходит у него до мании, до душевной болезни. Филоклеон страшится, что без него кто-либо будет оправдан; он рвется к судейским урнам, «чтоб кого-нибудь там подвести и упечь», хотя он в сущности человек не злой. Его товарищи, старики-гелиасты, являются за ним еще до зари – так спешат они в суд. Что же так привлекает их к отправлению обязанности присяжного? До известной степени, конечно, плата; не будет заседания или гелиаст не попадет в него, он, по словам Аристофана, не знает, на что купить припасов, где добыть обед. Но еще более привлекало гелиаста сознание власти, могущества, сознание того, что от него зависит судьба подсудимого, нередко человека сильного и богатого; дать почувствовать такому человеку свою власть – это доставляет гелиасту, человеку заурядному, бедному, большое наслаждение. Наша власть, говорит Филоклеон (545 sq.), ничуть не меньше царской. Он с постели встает, а его уже ждут важные лица; не успеет подойти к суду, как казнокрады протягивают ему свою холеную руку и жалобно молят о пощаде. Наконец он входит в суд, и чего только он тут не наслушается! Один из просителей жалуется на бедность, другой рассказывает басню, иной острит, стараясь рассмешить; а если все это не действует, приводят сыновей, дочерей, заклиная детьми пощадить… «Это ли не власть? Не глумимся ли мы над богатством?» Филоклеона услаждает также, что они решают по своему усмотрению:
Говорит Филоклеон сыну, который силой удерживал его дома и не пускал в суд,
В ответ на это сын Филоклеона, Бделиклеон (т. е. Клеононе-навистник), доказывает, что гелиастам достаются лишь крохи. Ты сам, говорит он отцу, имея в виду весь афинский народ, мог бы благоденствовать,
Конечно, Аристофан преувеличивает: Филоклеон – карикатура, но и карикатура должна иметь некоторое сходство с оригиналом, иначе она и не производила бы желанного эффекта. Имеется целый ряд и других данных, указывающих на страсть афинян к суду.
