Истории замка Айюэбао - [145]
Старик понял, о чём рассказывают, заморгал глазами, моргал-моргал и вдруг прокричал остальной компании:
— Хэй-хэй… Хоу… Йо-ху-хай! Хай!
С десяток человек, словно очнувшись, дружно вытянули шеи и подхватили:
— Хай-я-хэй-я-хэй… Ай-ха-хай-хай! Хай-хай-я-ай… Хэй-хэй! Хэй-хэй!
— Йо-а-жан-о… Хао-хао! Хао-и-я-ха… Ха-ха! — Голос старика зазвучал пугающе грубо; он взмахнул обеими руками, словно вцепившись в какой-то груз весом в тысячу цзиней, резко опустил и снова поднял. Его острый, пронзительный взгляд устрашал.
— Хао-вэй-вэй-хай-я-хоу… Хао-ай-хай! Хай-ай-хай! Ха! Ха-ха! Хао-вэй-вэй-хай-я-хоу… Хай-ай-хай! — Все присутствующие, округлив глаза, уставились на руки старика, взлетающие в воздух, и наблюдали, как движутся его грубые пальцы. Каждый его жест сопровождался громогласным рёвом, от которого закладывало уши. Пение длилось какое-то время, как внезапно разразившийся ливень. Старик запрокинул голову и прищурился, расслабил крепко стиснутые зубы и исторг долгий, тягучий звук:
— И-я-и-хай… Ай-ай… И-я-и-я…
Все дружно подхватили его протяжный стон и зашатались, словно их качало на палубе. Все ладони сжались, вцепившись во что-то невидимое, — этим чем-то могли быть лишь сырые канаты, — и, крепко сжимая, упорно тянули. Настал самый напряжённый момент. Раздался шипящий звук, в любую минуту канат мог оборваться, и тогда пиши пропало. В какой-то миг воцарилась критическая тишина, не нарушаемая ни единым звуком. Она длилась секунд тридцать, а потом раздался хлопок: раздув щёки, старик вытолкнул изо рта воздух и издал ещё более яростный клич. Сразу же вдогонку понеслись учащённые ритмы, которые не ослаблялись больше ни на секунду; канат натягивался всё туже и туже, медленно продвигался, расправлялся, разбрызгивая во все стороны капли воды. Огромный парус пополз вверх по мачте, сопровождаемый скрипом, канат колыхался под порывами ветра, гудя, как натянутая тетива, а вокруг голосили чайки.
— А-а-о-о, ха-цзай! Ха-цзай! Ху-я-и-я! Хао… Хао… Ху-а-ху-а… Чжэ! Чжэ! Ху-а…!
Стряхнув с себя пот, как дождевые капли, все дружно замерли. Куртка на старике когда-то успела расстегнуться, демонстрируя его разгорячённую грудь. Чуньюй Баоцэ не мог закрыть рта от изумления: он смотрел то на старика, то на Оу Толань.
— А, стало быть, парус вот так… и поднимают! — выдохнул он дрожащим голосом.
Оу Толань приблизилась к старику и что-то тихо говорила ему. Тот жестикулировал и кивал. Несколько молодых людей с раскрасневшимися лицами неотрывно смотрели на них. Она восхищённо воскликнула:
— Это было потрясающе, это лучшая «парусная запевка» из всех, что я слышала! Как было бы здорово, если бы и завтра вы её спели!
Какой-то мужчина средних лет скривил губы:
— Не получится. Завтра вы будете слушать «запевку с сетями» и «запевку с вылавливанием рыбы», а под конец — «запевку для главной мачты».
— «Запевку для главной мачты» я слышала, очень звучно и мощно… — ответила она.
Мужчина покачал головой:
— Она очень короткая, её полагается исполнять пять-шесть раз подряд. Да и слова изменили, теперь там так: «Ах, благоденствие! Ай, выйдем в плавание! Поднимай! Хай-я-хан-а! Благоденствие! Ха-я-ха-я…» Вот так!
Пока они беседовали, старик отвязал красную материю, достал трубку и закурил. Подошёл мужчина в очках и, бросив взгляд на Оу Толань и Чуньюй Баоцэ, обратился к артистам, сидевшим на корточках:
— Днём будет последняя репетиция, отработаем построение, а завтра вас будет снимать телевидение.
Старик не удостоил его вниманием. Выколачивая трубку, он сказал:
— Эта красная тряпка жуть какая неудобная, я же говорил, это вам не янгэ[26].
— Без красного шёлка не будет нужной атмосферы, у нас же праздник. И ещё: во время запевок вы должны будете подойти поближе к микрофонам и поднять руки, вот так. — Очкастый продемонстрировал, как нужно поднять руки.
Чтобы не мешать репетиции, Оу Толань и Чуньюй Баоцэ отошли подальше, а затем вышли с площадки. Чуньюй Баоцэ всё ещё пребывал под глубоким впечатлением от увиденного представления с запевкой; из далёкой молодости до его ушей вновь донёсся клич из каменоломни… Он сказал:
— Как было бы здорово, если бы вы записали эту «парусную запевку».
Она кивнула, давая понять, что не упустила эту возможность.
— Похоже, завтра нас ждёт внушительное зрелище, жду не дождусь, — сказал он.
— Это точно, в последние годы такие мероприятия проводятся всё с большим размахом, но, к сожалению, теперь делают слишком сильный упор на шоу. На самом деле настоящие запевки совсем не такие. К примеру, та, которую мы только что слышали: по большей части мелодия прослеживается слабо, а ритмика сильная, и это лишь подчёркивает практическое назначение запевки. Только когда выполняется не очень тяжёлая работа, запевка может быть лиричной, с плавной мелодией… Слышали? В этой запевке каждые два такта составляли структурную единицу, на протяжении всей песни шло чередование, двадцать тактов составляют музыкальную строфу, а вся песня состоит из трёх музыкальных строф. На двадцатом такте происходило смягчение, а затем темп ускорялся… — Она увлечённо объясняла тонкости построения запевки, но тут почувствовала на своём лице обжигающий страстью взгляд и умолкла.
Действие романа Чжан Вэя «Старый корабль» охватывает первые сорок лет КНР. Три поколения семей Суй, Чжао и Ли проходят через многочисленные кампании тех лет, начиная с земельной реформы и заканчивая «культурной революцией». На их примере автор предпринимает попытку по-иному взглянуть на историю своей страны, пытается выявить свойства национального характера, которые скрывали или оставляли в стороне писатели того времени. В Китае и на Тайване книга выдержала 20 изданий, общим тиражом 1,2 миллиона экземпляров. 16+ Для читателей старше 16 лет.
«Все взрослые когда-то были детьми, но не все они об этом помнят», – писал Антуан де Сент-Экзюпери. «Полдетства» – это сборник ярких, захватывающих историй, адресованных ребенку, живущему внутри нас. Озорное детство в военном городке в чужой стране, первые друзья и первые влюбленности, жизнь советской семьи в середине семидесятых глазами маленького мальчика и взрослого мужчины много лет спустя. Автору сборника повезло сохранить эти воспоминания и подобрать правильные слова для того, чтобы поделиться ими с другими.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Заветная мечта увидеть наяву гигантских доисторических животных, чьи кости были недавно обнаружены в Кентукки, гонит небогатого заводчика мулов, одинокого вдовца Сая Беллмана все дальше от родного городка в Пенсильвании на Запад, за реку Миссисипи, играющую роль рубежа между цивилизацией и дикостью. Его единственным спутником в этой нелепой и опасной одиссее становится странный мальчик-индеец… А между тем его дочь-подросток Бесс, оставленная на попечение суровой тетушки, вдумчиво отслеживает путь отца на картах в городской библиотеке, еще не подозревая, что ей и самой скоро предстоит лицом к лицу столкнуться с опасностью, но иного рода… Британская писательница Кэрис Дэйвис является членом Королевского литературного общества, ее рассказы удостоены богатой коллекции премий и номинаций на премии, а ее дебютный роман «Запад» стал современной классикой англоязычной прозы.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.