Истории Темной Стороны - [53]

Алекс ухмыльнулся и бросил передо мной дешёвый флаер. КОЛЛЕКЦИОННЫЕ ВЕЩИ НАСТОЯЩЕГО И БУДУЩЕГО — анонсировала надпись безобразным шрифтом. Я должен был знать. В Тёмной Стороне всплывают все виды редких и странных вещей, из прошлого, будущего и уймы альтернативных земель. Выброшенные обломки невидимых миров. И в Тёмной Стороне всегда есть кто-то, готовый извлечь из них выгоду. Странствующее шоу „Коллекционные Предметы Настоящего и Будущего“ предлагало огромнейший выбор магических сувениров и всяческого ужасного дерьма, где можно найти всё, что угодно. Кто-нибудь мог знать о палисандровой шкатулке. Я обратил внимание на текущий адрес и посмотрел на усмехающегося мне Алекса.

— Ты знаешь, с кем тебе надо поговорить, — сказал он. — Королева Сердец. Она должна быть там и она знает всё, что известно о связанных с сердцами коллекционных вещах. Сама Большая Буйная Бетти… Я уверен, она будет только рада возобновить ваше знакомство…

— Нет уж, — ответил я. — Единственная хорошая вещь, которой эта женщина научила меня — не смешивать напитки

— Я думал, вы составляли прекрасную пару.

— Хочешь, врежу?

* * *

Я покинул „Странных Парней“ и направился на узкие, выглаженные дождём улицы Тёмной Стороны. Ночь кишела людьми и некоторыми вещами, которые совершенно определённо людьми не были, все они с горящими глазами стремились к пагубным для себя вещам. Жаркий неон горел на каждом углу, а клёвая музыка доносилась из открытых дверей никогда не закрывающихся клубов — где вы можете обуться в красные башмачки и отплясывать, пока не истечёте кровью. Экзотические запахи сотни разных кухонь, зазывалы в открытых дверях, заманивающие острыми ощущениями, настолько экзотичными, что их даже не упомянешь в приличном обществе и, конечно, дочери сумерек, патрулирующие каждый закоулок — продажная любовь или что-то похожее. В Тёмной Стороне всегда недалеко до небес или ада, хотя, зачастую, это одно и то же место с другим управлением.

Я добрался до старого Крытого Рынка, где „Коллекционные Предметы Настоящего и Будущего“ размещались в настоящее время, когда кто-то подрулил ко мне и пошёл рядом. Он нарядился, словно байкер 1950-х — весь в блестящей чёрной коже, полированные стальные цепи, остроконечная кожаная фуражка и почти убедительная развязность Брандо. Ему не могло быть больше шестнадцати-семнадцати, с мертвенно-бледным лицом и тонкими бесцветными губами. Его глаза были тёмными, а пристальный взгляд — скрытным и зловещим. Он в точности придерживался моей скорости, его руки были глубоко засунуты в карманы кожаной куртки.

— Меня зовут Ганбой, — сказал он ровным, слегка монотонным голосом, даже не взглянув на меня. — Господин Свитмен желает поговорить с вами. Сейчас.

— Все линии заняты, — ответил я. — Перезвоните позже.

— Когда господин Свитмен хочет с кем-то поговорить, с ним говорят.

— Как хорошо для господина Свитмена. Но когда я не хочу говорить с людьми, у меня есть привычка спихивать их с тротуара и отправить поиграть с дорожным движением.

Ганбой вынул одну руку из кармана куртки и наставил её на меня, с пальцами, сложенными в воображаемый детский пистолет. Он позволил мне хорошенько его рассмотреть, а затем указал единственным вытянутым пальцем на ряд сверкающих неоновых лампочек, установленных над дверью в филиал „Длинной Свинки“[25]. Его рука едва дрогнула, но, одна за другой, лампочки стали взрываться, разбрызгивая искры в ночном воздухе. Крупный мужчина в окровавленном белом переднике, выскочивший с претензиями, бросил один взгляд на Ганбоя и снова скрылся внутри. Ганбой сдул воображаемый дым с пальца, а потом небрежно ткнул им мне в рёбра. Он не улыбался, а его тёмный взгляд был опасным и убедительным.

— Концептуальное оружие, — сказал он, едва шевеля губами. — Концептуальные пули. Реальные, потому что я в это верю. Сила исходит от меня и трупы — тоже. Иди со мной, или я проделаю в тебе реальные дырки.

Я задумчиво рассматривал его. За прошедшие годы я приобрёл несколько полезных и по-настоящему коварных уловок, чтобы справляться с направленным на меня оружием, но все они требовали наличия какого-то существующего оружия. Поэтому я подарил Ганбою свою лучшую, наименее угрожающую улыбку я-ничуть-не-пугаю и позволил ему отвести меня к хозяину. Ганбой был достаточно любезен, чтобы держать свою руку в кармане, когда мы шли вместе. В ином случае я не был уверен, что моя гордость перенесла бы это.

* * *

Господин Свитмен обитал в „Hotel Des Heures“: очень престижное, очень дорогое заведение, где все комнаты имели индивидуальный ход времени. Оставайтесь в своей комнате, сколько хотите и не пройдёт ни единого мгновения, пока вы снова не выйдете наружу. Предельная гарантия частной жизни — пока ваша дверь заперта. Вы могли провести всю жизнь в одной из этих комнат — хотя не спрашивайте меня, как они обслуживают номера.

Ганбой привёл меня к нужному номеру, постучал особым стуком по двери, подождал, пока она откроется, а затем втолкнул меня внутрь. Единственного пальца, подталкивающего в спину, хватило, чтобы сдвинуть меня. Господин Свитмен ждал нас. Очень крупный греческий джентльмен в безупречно белом халате, он тяжело привстал с мягкого стула и непринуждённо кивнул мне. Его голова была выбрита, глаза накрашены тёмным и он лишь коротко улыбнулся, когда указал мне жестом на противоположный стул. Мы оба сели, рассматривая друг друга с неприкрытым любопытством. Ганбой встал у двери, его руки покоились в карманах куртки, он не смотрел ни на что определённое.